Рассказ с обрамлением. Азовское море. Рассказ с обрамлением Написать обрамление начало и конец рассказ
Как-то среди недели к нам приехала из деревни бабушка. Она привезла с собой много гостинцев: домашней выпечки хлеб (вкуснее и ароматнее его на свете нет), домашнее молоко и сметану, домашние куриные яйца с пугающе-оранжевыми желтками, звонкие яблоки и мне на зиму - теплющие вяза-ные носки.
Когда приезжает бабушка, я всегда отменяю все дела и сижу с нею дома. Меня не понимают ни родители, ни друзья. А мне нравится, что от бабушки исходит запах протопленного дома, а одежда ее почему-то пахнет травами в любое время года, коротко стриженные волосы пропита-ны ароматами ветров, а кожа, как младенческая, пахнет молоком.
Я сегодня не пойду в школу, - решительно заявила
я, уже мечтая о том, как буду с бабушкой хозяйничать на
кухне.
Папа с мамой попытались переубедить меня:
Иди в школу, - сказала мама, - в ожидании быстрее день пролетит и домой скорее вернешься...
Невозможное поколение, - перебил ее папа, - хо-тят - учатся, не хотят - прогуливают! В наше время школа была храмом, и учились мы с радостью.
Идите-ка на работу, детки,а мы с внученькой сами разберемся,- заключила бабушка.
Щелкнул замок, родители ушли.
Хочешь, я расскажу тебе, как училась я? - спросила бабушка.
Конечно, - обрадовалась я, зная, какая она великолеп-ная рассказчица.
Это было в тридцатых годах теперь уже прошлого века, - начала бабушка. - Время было тяжелое, голодное.
Нас, как ты знаешь, было в семье шестеро детей. Я и мой брат Алексей были самыми старшими. Одежду мы носили аккуратно, чтобы, когда вырастем, младшеньким было что носить. Ели мы все, вплоть до ботвы, иногда Алеша отказывался от похлебки в пользу младших. Недоедали мы все, но особенно Алеша. А зима в тот год выдалась суровая, метельная. Деревня наша небольшая была, дворов десять-
пятнадцать, а в шести километрах, через лес, расположилась
деревенька побольше, и там была школа. Алеша и я учились в ней. Выходили из дома, рассвет еще не занимался, возвращались домой - темнота, боишься с дороги сбиться.
Так вот, заболел Алеша-то наш, простыл да еще и недоедал.
Слег с температурой, бредит. А мне-то в школу идти надо, одной и через лес.
Вышла я из избы, сразу меня мороз сковал, дышать не дает, руки, лицо жжет. Иду по лесу, только скрип моих шагов раздается. Темно, тишина. Жутковато мне. И вдруг слышу, за мною кто-то крадется. Оглядываюсь - никого нет. Иду дальше, скрип опять раздается. Тут через какое-то время, мне на радость, солнышко проглянуло, светлее становится. Скрип ближе, догоняет кто-то. Оглядываюсь... и глазам не верю. Волки! Остановилась я, а они смотрят на меня голодными глазами, худющие, страшнючие. Бежать, думаю, нельзя, растерзают и стоять нельзя, замерзну. При-жалась я спиной к сосне, что делать - не знаю. А они окружили меня, штук восемь, скалятся, клыки обнажают и кольцо вокруг меня смыкают. Ну вот, думаю, и конец мой настал. Вдруг слышу, телега с нашей стороны едет, да быстро так, а волки шерсть вздыбили, рычат и все ближе и ближе.
Наконец вылетела на дорогу лошадь, чуть телегу не пере-вернула, глаза полоумные, волков учуяла. Сосед наш, дядька Кандыба, меня увидел, ружье схватил и давай палить по волкам. А они ж голодные, и уйти не могут, и выстрелов боятся. Разогнал-таки их Кандыба. Почитай, спас меня! Довез меня до школы, а волки долго еще за телегой по лесу бежали. Вот так, внучка, пока Алеша болел, я сама в школу ходила. Боялась, но ни одного дня не пропустила.
Я выслушала рассказ бабушки и подумала: сколько же храбрости было в той маленькой девочке и какое время было ужасное.
Бабушка, улыбаясь, внимательно смотрела на меня, а я начала собираться в школу.
Было воскресное утро, когда мы с бабушкой, нагружен-ные сумками, возвращались домой с базара. Мы выбрали дорогу через парк — она была немного длиннее, но не-сравнимо приятнее короткого пути через многоэтажки.
Было еще очень рано, и в парке стояла солнечная и торжественная тишина, в которую гармонично вплетались звуки проснувшейся природы: звонкое щебетание птиц, осторожный шорох листьев. Кудрявые клены, как на па-раде, выстроились вдоль аллеи и по мере нашего прохож-дения, осыпали нас зеленовато-золотым дождем созрев-ших семян — «самолетиков». Солнечные лучи, пронизы-вающие густые кроны деревьев, казались прозрачными, зо-лотистыми колоннами, наполненными деловитыми стре-козами и мошкарой.
Не торопясь, шли мы с бабушкой по дороге, как вдруг из-за поворота донеслось размеренное постукивание, будто кто-то тихонько ударял палкой по асфальту. Через не-сколько секунд нам навстречу вышел Николай Федорович со своей овчаркой-поводырем. Задумчиво и неторопливо шел слепой. Высокий, подтянутый, с широко развернуты-ми плечами. Вся его горделивая осанка говорила о воен-ной выправке. На лице старика не было выражения бес-помощности, которое часто выдает слабо видящих. Не было лицо и неподвижным, как у многих слепых. Обычное спо-койное лицо с морщинками возле глаз.
Николай Федорович первым поздоровался с нами, на-звав бабушку по имени. Как он угадал, что это мы — уму непостижимо!
— Спасатель пошел, — сказала бабушка, когда мы разошлись.
— Бабушка, это у него фамилия такая — Спасатель? — удивился я, вспомнив, что многие наши соседи так говори-ли о слепом.
— Нет, внучек. Это его люди так прозвали за дело одно. После этого он слепым и остался.
— Бабушка, расскажи скорее, что же это за дело?
— Ну, слушай. Всю войну Николая Федоровича судьба миловала. И на передовой он был, и Берлин брал, и домой живым и невредимым вернулся. Завидовали ему некото-рые соседи, чьи мужья или сыновья навсегда остались в чужой земле. Материал с сайта
А Николай — мастер на все руки. Многим он тогда помогал: технику чинил, мебель ремонтировал, с электри-чеством разбирался. Шел однажды Николай Федорович мимо школы, а там ребятишки костер затеяли и бросают что-то в огонь. Екнуло у Николая сердце, подбежал он к мальчишкам — а те врассыпную. Снаряды они где-то рас-копали, а теперь, значит, взорвать их хотели. Знали ведь, сорванцы, чем закончиться может. Ну вот, мальчишки раз-бежались, а Николаю за них и досталось. Спас их значит, а сам, бедолага, без глаз остался. Вот так-то, внучек, жизнь складывается...
Родители ребят тех долго потом своего спасителя бла-годарили. Письмо в Москву писали — о лечении проси-ли. Да так и не смогли вернуть зрение Николаю Федоро-вичу. А прозвище-то и прилипло, как нарекли.
Замолчала бабушка, да и я прекратил расспросы. Парк закончился, навстречу стали попадаться пешеходы. Все шли по своим делам, радуясь чудесному солнечному утру. А в моих ушах все стоял стук палочки слепого и тихое дыха-ние собаки-поводыря.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском
На этой странице материал по темам:
- сочинение с обрамлением
- сочинение с обрамлением мой путь в школу
- рассказ с обрамлением на тему
- сочинение с обрамлением кратко
- сочинение-рассказ с обрамлением: город львов
Образы бури в прямом и переносном смысле не раз использовал великий поэт в своих произведениях, например, в стихотворении «Буря» , «Зимний вечер» , «Туча» и других. Принципы отражения природы в лирике Пушкина постоянно меняются в зависимости от эволюции художественного метода. Это значит, что для каждого периода творчества поэта характерны свои особенности восприятия и приемы воплощения пейзажа в лирическом стихотворении. Философский смысл стихотворения А. С. Пушкина «Туча» состоит в том, что автор показывает, что природа и человек связаны неразрывно. В поздней поэзии исчезает упоение мятежной красотой чувственных страстей, уходят темные тучи и метели суетных земных тревог. Природа очищается и обновляется в грозовом ненастье - душа воскресает в любовании красотой и гармонией окружающего мира. В стихотворении "Туча" (1835) Пушкин радостно приветствует эту гармонию, это душевное просветление. Эпитеты обозначают не цвет (а именно к этому мы привыкли в стихотворениях о природе) – а внутреннее состояние унылая тень, ликующий день, успокоенные небеса, алчная земля. Одушевленность тучи проступает не только в четком пейзажно-символическом характере стихотворения, но и в наличии олицетворений ты печалишь, ветер тебя гонит, ты поила землю, вводя в пейзажную миниатюру элемент философского размышления о жизни
Растет береза под окном (описание березы).
Мы живем в небольшой квартире пятиэтажного дома. Наши соседи вместе устроили под окнами дома палисадник. С балкона нашей квартиры (а мы живем на втором этаже) я могу дотянуться рукой до веток березы. Она растет в палисаднике в окружении колючего Аргуса. А осенью березке становится веселее, ибо к ней подступают астры и хризантемы. Когда праздновали мое одиннадцатилетие, мама сказала, что березка под нашими окнами тоже празднует, потому что она моя ровесница. Она рассказала: «Мы решили посадить дерево в твою честь». «Но почему именно березку? – Заинтересовалась я. «Потому что родовое название этого дерева происходит от латинского слова, которое переводится как счастливый. Мы были очень счастливы, когда родилась девочка.
Я люблю наблюдать за березой. Она красива в любое время года. Не случайно в народных песнях, стихах, легендах березу наделяли самыми яркими эпитетами. Ее называют стройной, кудрявой, тонкой, белой, пушистой. Моя березка отвечает всем этим определениям. Кора ствола белая, она будто сияет в темноте. Листья напоминают сердечки. Снизу они опушенные шелковистыми волосками. Ветви, тонкие, длинные, качаются от ветра, словно переплетаются. Осенью березовые листья, упавшее на влажную землю, напоминают медные монеты. Бабушка мне рассказывала, что в древности у славян год начинался не зимой, а весной, так встречали его не елкой, а березкой. В это время крестьяне начинали полевые работы, а береза расцветала первой зеленью. Отсюда и древнерусское название марта или апреля – «Березоля». Березоля – март был первым месяцем года до XVII века. С тех пор российский календарь был перестроен, но название сохранили в украинском языке, где первый весенний месяц называется март. Выходя из дома утром, я здороваюсь с березой, как с подругой. И мне кажется, словно в ответ она, покачивая своим тоненьким ветками, желает мне вдохновения и добра.
Пенек-теремок (описание пенька)
Этот пень появился на берегу реки внезапно. Среди старых ив его сразу и не заметишь. До недавнего времени здесь росла старая развесистая верба. Ее толстый ствол одному человеку не обхватить. Она была такой старой, что, казалось, опиралась своим ветками на гладь реки, чтобы удержать равновесие. А вот ветки на верхушке дерева уже высохли, были без листьев и время от времени обламывались. Однажды огромная толстая ветка с грохотом, похожим на взрыв, обломилась. Пришли рабочие парка с бензопилой и спилили старую иву. Со временем пень превратился в настоящий теремок, как в сказке. На него любили садиться бабки. Широкий, он еще распространял аромат древесных соков, приманивая к себе всевозможных насекомых.
Мне сказал: «И чего нос повесил? Из любого положения выход всегда можете найти.
Понимаешь, у нас дома есть лыжи, не хуже этих. Они нам не нужны. Мой брат, Алексей, ушел в армию, а когда вернется, вряд ли бегать будет на лыжах – они будут на него маловаты. Он катался на них еще в нашем возрасте. Пойдем к нам, возьми и пусть мать вернет их. Но не переживай ты так! Сам пойми: мы с тобой друзья, а друг всегда поможет».
Было воскресное утро, когда мы с бабушкой, нагруженные сумками, возвращались домой с базара. Мы выбрали дорогу через парк - она была немного длиннее, но несравнимо приятнее короткого пути через многоэтажки.
Было еще очень рано, и в парке стояла солнечная и торжественная тишина, в которую гармонично вплетались звуки проснувшейся природы: звонкое щебетание птиц, осторожный шорох листьев. Кудрявые клены, как на параде, выстроились вдоль аллеи и по мере нашего прохождения, осыпали нас зеленовато-золотым дождем созревших семян - "самолетиков". Солнечные лучи, пронизывающие густые кроны деревьев, казались прозрачными, золотистыми колоннами, наполненными деловитыми стрекозами и мошкарой.
Не торопясь, шли мы с бабушкой по дороге, как вдруг из-за поворота донеслось размеренное постукивание, будто кто-то тихонько ударял палкой по асфальту. Через несколько секунд нам навстречу вышел Николай Федорович со своей овчаркой-поводырем. Задумчиво и неторопливо шел слепой. Высокий, подтянутый, с широко развернутыми плечами. Вся его горделивая осанка говорила о военной выправке. На лице старика не было выражения беспомощности, которое часто выдает слабо видящих. Не было лицо и неподвижным, как у многих слепых. Обычное спокойное лицо с морщинками возле глаз.
Николай Федорович первым поздоровался с нами, назвав бабушку по имени. Как он угадал, что это мы - уму непостижимо!
Спасатель пошел, - сказала бабушка, когда мы разошлись.
Бабушка, это у него фамилия такая - Спасатель? - удивился я, вспомнив, что многие наши соседи так говорили о слепом.
Нет, внучек. Это его люди так прозвали за дело одно. После этого он слепым и остался.
Бабушка, расскажи скорее, что же это за дело?
Ну, слушай. Всю войну Николая Федоровича судьба миловала. И на передовой он был, и Берлин брал, и домой живым и невредимым вернулся. Завидовали ему некоторые соседи, чьи мужья или сыновья навсегда остались в чужой земле.
А Николай - мастер на все руки. Многим он тогда помогал: технику чинил, мебель ремонтировал, с электричеством разбирался. Шел однажды Николай Федорович мимо школы, а там ребятишки костер затеяли и бросают что-то в огонь. Екнуло у Николая сердце, подбежал он к мальчишкам - а те врассыпную. Снаряды они где-то раскопали, а теперь, значит, взорвать их хотели. Знали ведь, сорванцы, чем закончиться может. Ну вот, мальчишки разбежались, а Николаю за них и досталось. Спас их значит, а сам, бедолага, без глаз остался. Вот так-то, внучек, жизнь складывается...
Родители ребят тех долго потом своего спасителя благодарили. Письмо в Москву писали - о лечении просили. Да так и не смогли вернуть зрение Николаю Федоровичу. А прозвище-то и прилипло, как нарекли.
Замолчала бабушка, да и я прекратил расспросы. Парк закончился, навстречу стали попадаться пешеходы. Все шли по своим делам, радуясь чудесному солнечному утру. А в моих ушах все стоял стук палочки слепого и тихое дыхание собаки-поводыря.
