Онлайн чтение книги Герой нашего времени II. Княжна Мери. Характеристика героя Княжна Мери, Герой нашего времени, Лермонтов. Образ персонажа Княжна Мери Княжна мери лиговская

ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

(Роман, 1839—1840; опубл. отдельным изд. без предисл. — 1840; 2-е изд. с предисл. — 1841)

Мери, княжна — героиня одноименной повести. Имя Мери образовано, как сказано в романе, на английский манер. Характер княжны М. в романе обрисован подробно и выписан тщательно. М. в романе — страдательное лицо: именно над ней Печорин ставит свой жестокий эксперимент разоблачения Груш-ницкого. Не ради М. осуществляется этот опыт, но М. втянута в него игрой Печорина, поскольку имела несчастье обратить заинтересованный взор на лжеромантика и лжегероя. Одновременно с образом М. в романе связана проблема любви — подлинной и мнимой.
Сюжет повести основан на любовном треугольнике (Груш-ницкий — М. — Печорин). Избавляясь от влюбленности в Грушницкого, М. влюбляется в Печорина, но оба чувства оказываются иллюзорными. Влюбленность Грушницкого — не более чем волокитство, хотя он искренно убежден в том, что любит М. К тому же Грушницкий — не жених. Влюбленность Печорина — мнимая с самого начала. Чувство М., оставшись без взаимности, перерастает в свою противоположность — ненависть, оскорбленную любовь. Ее «двойное» любовное поражение предопределено, ибо она живет в искусственном, условном, хрупком мире; ей угрожает не только Печорин, но и «водяное общество». Так, некая толстая дама чувствует себя задетой М. («Уж ее надо проучить...»), и ее кавалер, драгунский капитан, берется это исполнить. Печорин разрушает замыслы и спасает М. от клеветы драгунского капитана и его шайки. Точно так же мелкий эпизод на танцах (приглашение со стороны пьяного господина во фраке) выдает всю неустойчивость, казалось бы, прочного социально-общественного положения княжны М. в свете и вообще в мире. Беда М. в том, что она, чувствуя разницу между непосредственным душевным порывом и светским этикетом, не отличает маску от лица.

Наблюдая за княжной М., Печорин угадывает в ней это противоборство двух начал — естественности и светскости, но убежден, что «светскость» в ней уже победила. Дерзкий лорнет Печорина сердит княжну, но сама М. тоже смотрит через стеклышко на толстую даму; в юнкере Грушницком М. видит разжалованного офицера, страдающего и несчастного, и проникается к нему сочувствием; пустая банальность его речей кажется ей интересной и достойной внимания. Герой решает показать М., как ошибается она, принимая волокитство за любовь, как неглубоко судит о людях, применяя к ним обманчивые и обезличивающие светские мерки. Однако М. не вмещается в те рамки, в какие заключил ее Печорин. Она выказывает и отзывчивость, и благородство. Она способна на большое и глубокое чувство; в конце концов понимает, что ошиблась в Грушницком, и не может предположить интриги и коварства со стороны Печорина. Она вновь обманывается, но неожиданно для себя обманулся и Печорин: он принял М. за обычную светскую девушку, а ему открылась и ответила любовью глубокая натура. По мере того как герой пленяет М. и ставит на ней свой жестокий опыт, ирония исчезает из его рассказа. Опыт Печорина венчается «формальным» успехом: М. в него влюблена, Грушницкий развенчан, честь М. защищена от клеветы, пущенной Грушницким и шайкой драгунского капитана. Однако результат «смешного» развлечения («я над вами смеялся») драматичен и вовсе не весел. Первое глубокое чувство М. растоптано; шутка обернулась низостью; М., постигнув относительность светских законов, в то же время должна заново учиться любить человечество. Здесь уже недалеко до мизантропии, до скептического отношения к любви, ко всему прекрасному и возвышенному. Автор оставляет М. на распутье, и читатель не знает, сломлена она или найдет силы преодолеть «урок» Печорина.

«Княжна Мери»

Система образов в этой повести глубоко продумана и уравновешена. В первых же записях Печорина намечен круг основных персонажей (Грушницкий, княжна Мери, Вера, Вернер).

Грушницкий - юнкер, выдающий себя за разжалованного офицера, сначала играющий в любовном треугольнике (Грушницкий-Мери-Печорин) роль первого любовника, но затем оттесненный на позицию неудачливого соперника. (Печорин демонстрирует княжне Мери незначительность, пустоту Грушницкого, из желанного гостя он превращается для нее в скучного, надоедливого собеседника). Финал трагичен: убит Грушницкий, погружена в духовную драму Мери, а Печорин находится на распутье и вовсе не торжествует победу. В каком-то смысле Грушницкий представляет собой не только антигероя и антипода Печорина, но и его «кривое зеркало».

Грушницкий - один из наиболее реалистически объектированных образов. В нем изображен тип романтика не по внутреннему складу, а по следованию за модой. Его замкнутость на самом себе подчеркнута органической неспособностью к подлинному духовному общению: «он не отвечает на ваши возражения, он вас не слушает. Только вы остановитесь, он начинает длинную тираду <...>, которая в самом деле есть только продолжение его собственной речи». Грушницкий - неумен и самовлюблен, живет модными представлениями и привычками (маска таинственной трагичности), «вписан» в стереотипное поведение «света»; наконец, он - слабая натура, позер, чье позерство легко разоблачить, - что и делает Печорин. Смириться с поражением Грушницкий не может, он сближается с сомнительной компанией и с ее помощью намерен отмстить обидчикам. Хотя чем ближе Грушницкий к смерти, тем меньше в нем романтического кокетства, хотя он побеждает зависимость от драгунского капитана и его шайки, но до конца преодолеть условности светского этикета и победить самолюбие не в силах.

Иной тип представляет доктор Вернер , приятель Печорина, человек, по его мнению, «замечательный по многим причинам». Живя и служа в привилегированной среде, он внутренне близок к простым людям. Он насмешлив и нередко исподтишка насмехается над своими богатыми пациентами, но Печорин видел, как «он плакал над умирающим солдатом». В его злых эпиграммах были осмеяны многие сановитые чины, в то же время все «истинно порядочные люди» были его приятелями

Вернер - своеобразная разновидность «печоринского» типа, существенная как для понимания всего романа, так и для оттенения образа Печорина. Подобно Печорину, Вернер - скептик, эгоист и «поэт», изучивший «все живые струны сердца человеческого». Он невысокого мнения о человечестве и людях своего времени, но идеальное начало в нем не заглохло, он не охладел к страданиям людей, живо чувствует их порядочность и добрые наклонности. В нем есть внутренняя, душевная красота, и он ценит ее в других.

Вернер «мал ростом, худ и слаб, как ребенок; одна нога была у него короче другой, как у Байрона; в сравнении с туловищем голова его казалась огромна…». В этом отношении Вернер - антипод Печорина. В нем все дисгармонично: чувство красоты и телесное безобразие, уродливость. Видимое преобладание духа над телом дает представление о необычности, странности доктора, как и прозвание: русский, он носит немецкую фамилию. Добрый по натуре, он заслужил прозвище Мефистофеля, потому что обладает критическим зрением и злым языком, проникая в сущность, скрытую за благопристойной оболочкой. Вернер наделен даром соображения и предвидения. Он, еще не зная, какую интригу задумал Печорин, уже предчувствует, что Грушницкий падет жертвой его приятеля. Философско-метафизические разговоры Печорина и Вернера напоминают словесную дуэль, где оба противника достойны друг друга.

Но в сфере поведенческой равенства нет и быть не может. В отличие от Печорина Вернер - созерцатель. Он не делает ни шагу, чтобы изменить свою судьбу и преодолеть скепсис, куда менее «страдательный», чем скепсис Печорина, относящегося с презрением не только ко всему миру, но и к самому себе. Холодная порядочность - вот «жизненное правило» Вернера. Далее этого нравственность доктора не простирается. Он предупреждает Печорина о слухах, распространяемых Грушницким, о заговоре, о готовящемся преступлении (в пистолете Печорина во время дуэли «забудут» положить пулю), но избегает и боится личной ответственности: после гибели Грушницкого отходит в сторону, как будто не имел к ней косвенного отношения, и всю вину молчаливо возлагает на Печорина, не подавая ему при посещении руки. (Тот расценивает поведение доктора как измену и нравственную трусость).

Мери - героиня одноименной повести. Имя Мери образовано, как сказано в романе, на английский манер. Характер княжны Мери в романе обрисован подробно и выписан тщательно. Мери в романе - страдательное лицо: именно над ней Печорин ставит свой жестокий эксперимент разоблачения Грушницкого. Не ради Мери осуществляется этот опыт, но она втянута в него игрой Печорина, поскольку имела несчастье обратить заинтересованный взор на лжеромантика и лжегероя. Одновременно с образом Мери в романе связана проблема любви - подлинной и мнимой.

Мери - светская девушка, настроенная несколько романтически, не лишенная духовных запросов. В ее романтизме много наивно-незрелого и внешнего. Сюжет повести основан на любовном треугольнике. Избавляясь от любви Грушницкого, Мери влюбляется в Печорина, но оба чувства оказываются иллюзорными. Влюбленность Грушницкого - не более чем волокитство, хотя он искренно убежден в том, что любит Мери. Влюбленность Печорина - мнимая с самого начала.

Чувство Мери, оставшись без взаимности, перерастает в свою противоположность - ненависть, оскорбленную любовь. Ее «двойное» любовное поражение предопределено, ибо она живет в искусственном, условном, хрупком мире, ей угрожает не только Печорин, но и «водяное общество». Так, некая толстая дама чувствует себя задетой Мери (« Уж ее надо проучить…»), и ее кавалер, драгунский капитан, берется это исполнить. Печорин разрушает замыслы и спасает Мери от клеветы капитана. Точно так же мелкий эпизод на танцах (приглашение со стороны пьяного господина во фраке) выдает всю неустойчивость, казалось бы, прочного социально-общественного положения княжны Мери в свете и вообще в мире. Беда Мери в том, что она, чувствуя разницу между непосредственным душевным порывом и светским этикетом, не отличает маску от лица.

Наблюдая за Мери, Печорин угадывает в ней это противоборство двух начал - естественности и светскости, но убежден, что светскость в ней уже победила. Дерзкий лорнет Печорина сердит княжну, но сама Мери тоже смотрит через стеклышко на толстую даму; в юнкере Грушницком Мери видит разжалованного офицера, страдающего и несчастного, и проникается к нему сочувствием. Пустая банальность его речей кажется ей интересней и достойной внимания. Герой решает показать Мери, как ошибается она, принимая увлеченность за любовь, как неглубоко судит о людях, применяя к ним обманчивые светские мерки. Однако. Мери не вмещается в те рамки, в какие заключил ее Печорин.

Она выказывает и отзывчивость, и благородство. Особую многозначительность приобретает фраза Вернера о московских барышнях, которые «пустились в ученость». Мери «знает алгебру», читает по-английски Байрона. Она способна не больше и глубокое чувство. Княжна понимает, что ошиблась в Грушницком, но не может предложить интриги и коварства со стороны Печорина. И она вновь обманывается, но неожиданно для себя обманулся и Печорин: он принял Мери за обычную светскую девушку, а ему открылась и ответила любовью глубокая натура. По мере того как герой пленяет Мери и экспериментирует с ней, ирония исчезает из его рассказа. Опыт Печорина венчается «формальным» успехом: Мери в него влюблена, Грушницкий разоблачен. Однако результат «смешного» развлечения драматичен и вовсе не весел. Первое глубокое чувство Мери растоптано, шутка обернулась низостью, и девушка должна заново учиться любить человечество. Здесь уже недалеко до скептического отношения к любви, ко всему прекрасному и возвышенному. Жертвой прихоти Печорина становится не бездушная кокетка, а существо юное, с порывами к идеальному. Именно потому Мери вызывает такое сочувствие. Автор оставляет Мери на распутье, и читатель не знает, сломлена она или найдет силы преодолеть урок Печорина.

Вера - светская дама, любовница Печорина. Она играет заметную роль в сюжете повести. С одной стороны, благодаря отношениям Печорина с Верой и ее раздумьям, объясняется, почему Печорин, «не стараясь», способен непобедимо властвовать над женским сердцем, а с другой - Вера представляет иной, по сравнению с Мери, тип светской женщины.

Впервые о Вере упоминает доктор Вернер, рассказывая Печорину о новых обитателях Кавказских вод: «какая-то дама из новоприезжающих, родственница княгини по мужу, очень хорошенькая, но очень, кажется, больная… среднего роста, блондинка, с правильными чертами, цвет лица чахоточный, а на правой щеке черная родинка: ее лицо меня поразило своей выразительностью». Это сообщение взволновало Печорина: «Мое сердце, точно, билось сильнее обыкновенного». Из дальнейшего повествования проясняется предыстория отношений Печорины и Веры: она была любовницей Печорина. Эта давняя любовь оставила неизгладимый след в душе героев, хотя в их прежнем драматическом романе радости было, очевидно, меньше, чем печали. Теперь Вера больна. Таким образом, в романе юная княжна Мери и Вера даны как разные полюсы жизни - расцвета и угасания.

Новая встреча Веры и Печорина происходит на фоне природы и в домах людей света, приехавших на воды. Здесь сталкиваются жизнь естественная и жизнь цивилизованная, родовое и социальное. Верин муж - дальний родственник княгини Лиговской, хромой, богатый и обремененный болезнями. Выходя за него не по любви, она пожертвовала собой ради сына и дорожит своей репутацией - опять-таки не из-за себя. Уговаривая Печорина познакомиться с Лиговскими, чтобы чаще его видеть, Вера не подозревает об интриге с Мери, замышленной героем, а когда узнает, мучается ревностью.

Отношения Печорина с Верой служат для героев поводом для раздумий о женской логике, о женской природе, о притягательности зла. В иные минуты Печорин чувствует силу любви Веры, которая снова с беспечностью вверилась ему, и сам готов ответить на ее бескорыстную привязанность. Ему кажется, что Вера - «единственная женщина в мире», которую он «не в силах был бы обмануть». Но большей частью, даже обнимая Веру и покрывая ее лицо поцелуями, он заставляет ее страдать, полагая, что именно зло, которое он причинил Вере, и есть причина ее любви («Может быть, <…> оттого-то именно меня и любила: радости забываются, а печали никогда!..»; «Неужели зло так привлекательно?..»). В этих и других суждениях Печорина заключена часть правды. Недаром Вера потом в письме к Печорину признается: «ни в ком зло не бывает так привлекательно». Но этими суждениями вся правды не исчерпывается. Печорин принес Вере не одни только страдания: всегда желая быть любимым и никогда не достигая полноты любви, он дарит женщинам беспредельность чувства, на фоне которого любовь «прочих мужчин» кажется мелкой, приземленной и тусклой. Поэтому Вера обречена любить Печорина и страдать. Трагическая, страдающая и бескорыстная любовь - ее удел.

Возможно, Вера и надеялась поначалу на семейное счастье с Печориным. Печорин же с его беспокойным характером, исканием жизненной цели меньше все был склонен создавать семейный очаг с «тихими радостями и спокойствием душевным». Он «как матрос <...>: его душа сжилась с бурями и битвами и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце...».

Лишь потеряв Веру, Печорин осознает, что именно она несла в себе ту любовь, которую он жадно искал, и эта любовь погибла, ибо он истощал душу Веры, не наполняя ее своим чувством.

Романтическая основа образа Мери в значительной мере реалистически уравновешивается психологически мотивированным изображением постепенного зарождения и развития в ее душе чувства любви. Вера же изнутри остается нераскрытой, ее любовь к Печорину дана в готовом виде, о возникновении и развитии этого чувства можно только предполагать. Вера - наиболее объектированный, лирического плана образ, представляющий как бы синтез образов Белы с ее естественностью и страстностью и Мери, с ее утонченностью и сложной умственно-душевной организацией.

«Водяное общество» дано Лермонтовым в наиболее характерных социально-психологических приметах, фиксирующих больше подробности нравов и быта, чем индивидуальных особенностей характеров-типов. Реалистическая тенденция создания жизненного фона перекликается с романтическими принципами изображения героев, противопоставленных обществу. Но и в этом случае выразительные жизненные детали и конкретные индивидуальные характеристики придают персонажам и типам реалистическую убедительность.

В завершающей новелле «Фаталист », как и в «Тамани», ощутима романтико-реалистическая эстетика изображения таинственно-загадочного в реальной жизни. В отличие от «Бэлы», автор с самого начала наделяет героя внешней и внутренней исключительностью.

Вулич - поручик-бретер, с которым Печорин встретился в казачьей станице. Нарисовав романтико-психологический портрет человека с предположительно необычным прошлым, с тщательно скрываемыми под внешним спокойствием глубокими страстями, автор углубляет эту характеристику Вулича: «была только одна страсть, которой он не таил: страсть к игре». Страсть к игре, неудача, упрямство, с которым он каждый раз начинал все сначала с надеждой выиграть, обличает в Вуличе что-то родственное Печорину, с его страстной игрой как своей собственной, так и чужой жизнью.

В экспозиции новеллы наряду с портретом Вулича дается рассказ о его карточной игре при начавшейся перестрелке и его расплате с долгом под пулями, что дает ему предварительную характеристику, как человека, способного самозабвенного увлекаться и вместе с тем умеющим владеть собой, хладнокровного и презирающего смерть.

Загадочность и таинственность образа Вулича обусловлены не только реально-жизненным романтическим характером, но и сложной философской проблемой - о роли предопределения в судьбе человека.

Вулич замкнут и отчаянно храбр; страстный игрок, для которого карты - лишь символ роковой игры человека со смертью, игры, лишенной смысла и цели. Когда среди офицеров заходит спор о том, есть ли предопределение, т.е. подвластны люди некоей вышей силе, управляющей их судьбами, или они сами распоряжаются своей жизнью, Вулич, в отличие от Печорина признающий предопределение, вызывается на себе проверить истинность тезиса. Пистолет приставлен ко лбу: осечка, сохраняющая жизнь Вуличу, как будто служит доказательством в пользу фатализма (тем более что Печорин предсказал Вуличу смерть именно «нынче»). Но Печорин все равно не убежден: «Верно… только не понимаю теперь…» Мысль его движется от сомнения к сомнению, тогда как Вулич сомнений чужд. Жизнь его так же бессмысленна, как и нелепа и случайна его смерть; храбрость Вулича - по ту сторону добра и зла: он не разрешает какой-либо нравственной задачи, стоящей перед душой «во всякой борьбе с людьми или с собой». «Фатализм» Печорина проще, примитивнее и банальнее, но он держится на реальном знании, исключающем «обман чувств или промах рассудка», - «хуже смерти ничего не случится - а смерти не минуешь!»

Наконец, фатализм Вулича противоположен наивному «народному» фатализму Максим Максимыча («Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано…»), означающему смиренное приятие судьбы, которое уживается и со случайностью (это исключает предопределение), и с нравственной ответственностью за свои мысли и поступки.

Благодаря сложной системе образов образ главного героя оттеняется весьма разносторонне. На фоне «водяного общества» с его пошлостью, ничтожествам интересов, расчетами, эгоизмом, интригами Печорин выступает как благородный, высококультурный, страдающий от своей общественной бесполезности человек. В «Бэле», скучающему и раздираемому внутренними противоречиями Печорину противопоставлены кавказцы с их горячностью, цельностью, постоянством. Встреча с Максимом Максымычем показывает Печорина в резком контрасте с обыкновенным человеком этой же эпохи. Душевная неуравновешенность и общественная неустроенность Печорина резко выступают в сопоставлении с доктором Вернером, которому скептицизм, сближающий его с героем романа, не мешает выполнять свой долг.

Второстепенные персонажи романа, играя служебную роль к отношению главного герою, имеют и самостоятельное значение. Почти каждый из них представляет собой яркую типическую фигуру. Эту двоякую роль персонажей лермонтовского романа отметил еще Белинский. Здесь «все лица, - писал критик, - каждое столько интересно само по себе, так полно образованное - становится вокруг одного лица, составляют с ним одно лицо …».

Разнообразные оттенки женского характера и психологии Лермонтова воплотил в ярко индивидуализированных женских образах, начиная с Бэлы и девушки из Тамани и кончая эпизодической фигурой Насти, «хорошенькой дочки старого урядника», в «Фаталисте». Одним из интереснейших лиц романа Белинский назвал Максима Максимыча, одного из тех «маленьких людей», которых вслед за Пушкиным стала изображать русская литература. В творчестве Лермонтова этот образ был одним из высших достижений реализма.

Княжна Мери - этой героине посвященная отдельная одноименная глава.­ Княжна достаточно молода, а потому романтична. Важный момент, выдающий абсолютную неустойчивость вроде бы прочного положения княжны в обществе да и в мире - ситуация на балу, когда пьяный господин во фраке попытался пригласить девушку на танец. В Мери еще наблюдается противоборье двух начал - светскость и естественность, но автор убежден, что та самая светскость уже одержала верх над ней.

Поначалу девушка очень увлечена Грушницким , слушая и веря его пафосным речам. Неизгладимое впечатление на девушку производит его внешний вид солдата, разжалованного за храбрый поступок. Далее Мери предстает уже страдательным лицом, ведь именно с ее помощью Печорин пробует разоблачить своего соперника Грушницкого. Мери здесь - невинная жертва, нечаянно влюбившаяся в героя-лжеромантика, который и втянул ее в свою игру. Печорин умело управлял ситуацией, относясь к девушке то со всей любовью, то с глубокой ненавистью. В то же время, княжна абсолютно искренняя и глубока в своих чувствах, но герою все равно. В конце повести Печорин объясняется с Мери, заявляя, что смеялся над ней, что все ухаживания - игра, чтобы скуку прогнать. Беда княжны заключается в том, что она в силу своей непосредственности, видя разницу меж непосредственным порывом души и светским этикетом, неспособна отличить лицо от маски. Нужно ли говорить о том, что после всего произошедшего, вряд ли Мери уже не будет прежней. Печорин своим поступком подорвал доверие молодой княжны к людям...