Писем от Марьяны, старой нашей няньки, ждать не приходилось по Екимову (ЕГЭ по русскому). Вариант сочинения в формате ЕГЭ по тексту Б.Екимова (вар.11 из сб.И.П.Цыбулько) Сочинение по тексту Б. Екимова

Очень часто, прожив тяжелую жизнь, полную тягостных воспоминаний и заботы о близких, на склоне лет старики влачат своё существование в домах престарелых. По какой причине пожилые люди проводят последние годы жизни в одиночестве? Над этим вопросом предлагает нам задуматься Б.П. Екимов.

Анализируя проблему, рассказчик приводит в пример историю своей няни, вынужденную проводить остаток своей жизни в доме престарелых. Герой делает акцент на репутации места, на качестве обслуживания и на положительный отзыв самой Марьяны, однако он и его отец по поведению и взгляду женщины замечают, что, если бы у няни была возможность вернуться домой, она бы не задумываясь оставила «этот замечательный приют». Марьяна всю свою жизнь тратила на заботу о других, и даже попав в дом престарелых, она бесплатно устроилась работать на кухню и «была очень довольна своей карьерой». Остатки своей пенсии эта женщина попросила отдать младшему брату главного героя и всем своим видом пыталась изображать счастье и прежнюю молодую прыть – однако рассказчик чувствовал, что это была лишь маска. К собственному стыду он почувствовал, что, как бы Марьяна не старалась убедить всех в благополучии собственного существования, остаток своей жизни она в любом случае хотела бы прожить со своими близкими. Сердце героя подсказывало ему, что он поступил неправильно, и бесследная смерть няни лишь сильнее взбудоражила его совесть.

Автор считает, что всегда и при любых обстоятельствах нужно ценить то, что делают и делали для нас наши близкие. Забота и уважение – лишь малое, чем мы можем отблагодарить их за вселенскую доброту, однако многие забывают даже об этом.

Я полностью согласна с мнением публициста и тоже считаю, что никто из нас не в праве незаслуженно обрекать наших близких на одинокую старость. Все мы должны ценить у уважать тех, кто вложил в нас свою душу.

В рассказе А.И. Солженицына «Матренин двор» автор описывает одинокую старость женщины, которая всю свою жизнь потратила на заботу о близких. Матрена всегда бескорыстно помогала всем вокруг, а в ответ получала лишь равнодушие. Как бы неблагосклонна не была для неё судьба, Матрена всегда и на все отвечала добродушием и приветливостью и никогда не обременяла окружающих своими просьбами – а в ответ на чужие всегда отвечала отзывчивостью. Однако, когда женщина действительно нуждалась в помощи, её не последовало ни от приемной дочери, ни от соседей, ни от подруг и сестер – они были способны лишь делить нищий скарб героини после её смерти.

В романе И. С. Тургенева «Отцы и дети» писатель описывает пренебрежительное отношение главного героя к своим пожилым родителям, которые всем сердцем любили своего сына. Евгению докучали их забота и внимание, он не понимал, насколько важен он для своей семьи и поэтому не проявлял ответных чувств и не спешил радовать родителей своим приездом. Герой казался холодным по отношению к родителям и только перед лицом смерти осознал, что их любовь была самым искренним и чистым чувством в его жизни. Базаров слишком поздно осознал, что должен был проводить больше времени со свей семьей и дарить ей любовь и заботу, пока была такая возможность.

Таким образом, можно сделать вывод, что забота, любовь и внимание – самое малое, что мы можем дать нашим близким, которые всем своим сердцем к нам привязаны. И если есть возможность наполнить смыслом чью-то жизнь, упускать её будет по меньшей мере жестоко.

В щи с квашеной капустой картофель закладывают вначале, иначе он будет словно камень-голыш, не проварится.
Когда картофель и капуста сварятся, то хозяйка неискушенная проверит готовность «на зуб» или ложкой, а опытная все поймет без «покупки», на запах, на нюх. Теперь надо закладывать готовую густую заправку из жаровни и следом, не мешкая, мелко нарезанную свежую зелень, толченую дольку чеснока и малую толику заправки перцовой, острой. Последнее – только на любителя. Не всякому нравится острота. Чаще для этого на обеденном столе лежит высушенный стручок жгучего перца – гардала. Возьмут перчик за хвост и полощут в тарелке со щами. Глядя на взрослых, ребятишки порой усердствуют, и часто не в меру. Наперчат, даже слезы из глаз. «Тебя упреждали, – скажет мать. – Теперь ешь до дна, доедывай свою дурь».
Толченый чеснок тоже не всегда кладут. Свежее хлебово с легким чесночным душком хорошо. Но если варят щи не на один день, то лучше чеснок не класть, прогоркнет.
Лавровый лист – тоже на любителя, но кладется он в самом конце варки. А еще – тоже на любителя – две-три столовые ложки горчичного масла
Уже готовые щи надо с огня убрать, но дать на легком жару настояться хотя бы десять – пятнадцать минут.
А уж тогда – крышку прочь! – являются миру и семье горячие донские щи.
Пахучие, огневые, даже на погляд. Ведь в них не только нынешний печной жар, но солнечный, сбереженный за долгое лето, пока из малого семени росли, наливались земными соками, а потом спели и зрели помидоры, тугие, алые, на развал и вкус – сахарные, сизые от натуги луковицы величиной в кулак, рдяные от спелости, фунтовые перцы, хрусткие морковки. Спели и зрели долго, чтобы в сегодняшний единый час разом отдать всю свою сладость, терпкость, запах и цвет и конечно сытость да силу. Так и получаются донские щи. Главное наше яство и угощение.

Самые счастливые

Вот и август проходит. Лету – конец. Дни стоят солнечные, жаркие, словно вернулся месяц июль. Но по вечерам – зябко, а утром и вовсе пар изо рта и роса белая, ледяная, чтобы не забывали: лету пришел конец. Ночью так звездно, словно и там, в полях и садах высоких, все спеет и зреет. И вот уже золотые райские яблочки с тихим шелестом, прочертив небосклон, летят к земле.
Еще вчера желтая луна, словно большая спелая дыня, поднималась с вечера и долго светила в теплой ночи. Нынче лишь яркий белый рожок месяца гуляет по звездному небу. С каждым днем он все тоньше. Вот-вот истает. Тогда и лету конец. Не верится, что еще неделя-другая – и придется уезжать. Над старым домом, над всей округой сомкнётся долгая осенняя, а потом и зимняя тишь.
Хотя в нынешние времена здесь и летом не больно шумят. Окраина, слава богу. Машины не досаждают. А народ – что молодой, что старый – на улице нынче не толчется, к телевизорам прибиваясь.
Мой старый дом помнит иное – когда детвору под крышу колом не загонишь. Особенно летом: ведь школьных уроков нет, одни лишь «уроки» домашние. Корову в стадо прогнать да встретить, в огородных делах помочь: копать, поливать все лето (мой ровесник Юрий Тегелешкин и сейчас в банный день вспоминает: «Триста шестьдесят ведер было в колодце… Три раза в день вычерпывал его…»); кроликам ли, козам травы нарвать, – хватает забот. Но в конце концов и они кончаются. «Я – на улицу!» – домашним короткое объяснение, и пятки сверкают.
Теперь ищи-свищи. Лишь голод – не тетка, во двор загонит. Да вечер, когда нужно огород поливать и встретить с попаса скотину. А потом снова: «Я – на улицу!» До поздней ночи.
«Улица» для детей нашей округи и всего поселка – это не просто встреча ровесников и уход от родительской опеки. Улица в пору моего детства – это мир, которого теперь нет и уже никогда не будет. Одних лишь игр не перечесть. Лапта… И каждый мальчишка ладил свою деревянную биту: удобную, с лопастью на конце, в меру тяжелую (чтобы и по силам, и мяч от удара улетал далеко). Городки, чиж… В один лишь резиновый мячик сколько игр… «Штандар!» И мячик летит высоко-высоко, ты убегаешь, а кто-то ловит опустившийся мячик и целит в тебя. А «выбивалы»? Конечно же «третий лишний», «жмурки» по кругу, «догонялы» и «куликалки-пряталки». «Раскол» и «разбег». Добро, что простор широкий: вся улица, все дворы. А «казаки-разбойники» и «отзыв давай»… Это уже в Лог пошли и в лесистое займище. А на месте, рядом можно играть в «козла», в «отмерялы»… Какие были прыжки! Дух захватит! У девчат – «классики» да «скакалки». Последние и для ребят, потому что ловкость нужна: не задев «скакалку», которую со свистом крутят и крутят, «с заходом» в нее войти, «с уходом», «с заменой». Не увернешься, хлестанет тебя резиновым жгутом по голому телу. И футбол. Сначала были «мячи», набитые тряпками да опилками. Тяжелые, надо сказать. Пальцы выворачивали. Потом появились надувные мячи, с покрышкой и камерой. В футбол сражались везде: возле дворов, на выгоне, в просторном Логу. Улица на улицу: Пролетарская на Октябрьскую. Класс на класс. Играли босиком, чтобы не разбивать обувку, она ведь денег стоит. И без судей, но по-честному: «не коваться», то есть по ногам не бить. А клюшки, хоккей – это уже зима, на замерзшем Кондоле да в Затоне, на Гусихе. Зимой же лыжи, да санки, да снежные городки-крепости, их «штурм» и «защита». Но это – зима! А все долгое лето рядом еще и живая вода: сначала Лог, мелкий и теплый, потом уже Дон и Затон. «Догонялы» в воде, «нырки» да «салки». И конечно рыбалка. Тяжелые весельные лодки, мозоли на руках… Но сколько радости, когда уплываешь все дальше и дальше! Сегодня до Березовой балки, а завтра – к озеру Нижнему.
И снова об играх. Теперь о них и памяти нет. «Айданчики», или «казанки», когда тяжелой, свинцом налитою битой издали целишься, бьешь. Чик, бук, тала, арца – забытые слова, а уж джюнга ли, джинга, айдан и тем более. Про «жестку» тоже теперь не помнят… Круглый кусочек кожи с длинной шерстью, к которому снизу крепится свинцовый ли, медный грузик. Расправил шерсть, подбросил рукою «жестку», а когда она падает, то не дай ей упасть, подбрасывая ногою, внутренней частью стопы. «И раз, и два, и три…» «Жестка» взлетает и взлетает вверх. «И десять, и двадцать…» Если ты мастер, то «жестка» выше головы летит, и ты успеешь повернуться вокруг и снова подбросишь. Это класс: «с поворотом», «пяточкой», «левой и правой». «Пятьдесят шесть, пятьдесят семь…» «Сто двадцать один, сто двадцать два… сто пятьдесят…» Это уже – мастера великие. Да еще и умельцы. «Жестку» надо уметь сделать самому, своими руками. Как и лапту, городки, бумажного змея. Помочь некому. Все безотцовщина. Война. Вдовы да сироты вокруг. Мирошкины, Подольцевы, Быковы, Чеботаревы, Ионовы… Что-то сейчас и не вспомню, у кого был отец живой. Толя Пономарев – без отца, Афонин – без отца, Лузиковы, Арьков Николай, Виктор Варенников… Все без отцов. Надеяться не на кого.
И еще один вопрос, ответ на который искать надо в прошлом.
– Вы артистом не были? – спросили меня из зала, в конце встречи.
Дело было в Москве, в Центральном доме литераторов, в Большом зале, когда молодые читатели, студенты да старшеклассники, присудили мне литературную премию. А перед этим недолгий, но разговор претендентов с полным залом. Каждому – свой черед. Говорил и я, отвечая на вопросы, последний из которых заставил меня рассмеяться:
– А вы артистом не были?
Я посмеялся: какой из меня артист?.. А потом вспомнил: наш старый дом, Калач-на-Дону, невеликий поселок, в котором было много артистов.
Старые фотографии. У них есть чудесная сила – воскрешать былое. Вот здесь, наверное, год 1945-й, еще военный. Детский сад, он назывался «водников» и размещался в полуподвале. Но дело не в стенах. Вот фотография: ребятишки, какой-то праздник, кажется, Первомай. На детях простенькие, но костюмы – из марли да цветной бумаги. «Украинка», «узбек» в тюбетейке, тоже бумажной, клеёной и раскрашенной. Но танцы были настоящие, народов СССР: гопак, лявониха, лезгинка. Марианна Григорьевна Блохина – наш музыкальный руководитель, вдохновитель и организатор – свое дело любила и знала.
Шумовой оркестр. Слыхали о таком? Он гастролировал только в Калаче-на-Дону. В клубе, который называли «водницким». Зал был полон. Как нынче говорят – аншлаг, причем постоянный. Полный зал взрослых людей.
Оркестранты – детишки из детского сада. Инструменты?.. Боже, чего там только не было! Деревянные ложки, колокольчики, погремушки, какие-то трещотки, ксилофоны из бутылок. Не помню всего. В сопровождении фортепьяно, за которым Марьяна Григорьевна. А почему шумовой? От бедности. Это же война, а значит – нищета. Но детям хочется радости. И Марьяна Григорьевна придумывает и создает шумовой оркестр. У него и дирижер был. Прямо как настоящий, с дирижерской палочкой. Палочка – вершок. И дирижер – не больше. Но как он кланялся, принимая восторженные аплодисменты зала! Левая рука прижата к груди. Грациозный поклон направо, и поклон налево, чтобы никого, не дай бог, не обидеть. А потом – вскинутая рука и поворот к оркестру: они, мол, тоже старались, а не только я.
Шквал аплодисментов и хохота.
Этим дирижером был я. А репертуар у нас был серьезный: Чайковский, Мендельсон и, наверное, Шуман. Ну как же без Шумана в шумовом оркестре. Знаменитом на весь Калач.
Вот еще одна фотография. Девочки в марлевых платьицах-«пачках» танцуют. Наверное, «танец маленьких лебедей». Это уже – школа.
А вот уже почти взрослые, класс седьмой, наверное. Участники театрального спектакля. Был в Калаче свой школьный театр. Ставили Островского, Гоголя, Розова, Корнейчука. Уже появился новый клуб, с большой сценой. Играли там для всего поселка. «В поисках радости» Розова… Кого я играл? Сынка профессорского, восставшего против семейной мебели! И другое: «Солнце низенько, вечер близенько. Выйди до мене, мое серденько…» – пел, и сейчас помню, Левко… Это тоже – я.
Какие были купчихи Островского! Их Лариса играла. А какой был Каленик, Витя Иваниди! А как он Любима Торцова играл! Такого и во МХАТе не сыскать.
– Исключительно талантливые дети! – говорила Марьяна Григорьевна.
А как мы пели! Все пели: вокалисты, хоры, которых в школе было несколько. У младших – свой, у старших – свой. В детском саду тоже – хор. А еще был хор «сводный» – все вместе, во время больших праздников.
Проверка голоса. «У тебя – первый, у тебя – второй». И вот уже дома все знают, что у Маши или у Гриши хороший голос и скоро будет концерт. Конечно, все придут: родные, соседи.
– Калачевские дети очень, очень одаренные, – говорила Марьяна Григорьевна.
Все это было в радость: пели и танцевали, декламировали, в спектаклях играли, репетировали, выступали с концертами.
Да и только ли мы: детвора, школьники. У взрослых был свой «драматический коллектив» в Доме культуры. Там же был хор, вокалисты. В больнице – своя самодеятельность. Конечно, не больные, а врачи да медсестры. В речном порту пели грузчицы. Была такая женская профессия – таскали на горбу мешки да ящики, выгружая да нагружая вагоны да баржи, пудовыми «насыпками» зерно перекидывали. А еще – пели. Несколько имен помню: Дуся Расторгуева, Матрена Неклюдова… Урывская… Их было много, человек тридцать. А во главе – знаменитый гармонист Митя Фетисов. Выступали в клубах, в госпиталях, ездили в Ростов и даже в Москву. Но это, как говорится, вакан, удача, в жизни – один раз. Все остальное – для земляков, а главное, для себя.
Много позднее на концерте ансамбля Дмитрия Покровского, так рано ушедшего, услышал я от него, со сцены, слова: «Самые счастливые в этом зале – это мы, потому что поем. А вы лишь слушаете».
Вот и мы, калачевские, в свою пору были людьми счастливыми: пели, танцевали, играли в спектаклях. Но это – в прошлом. Нынешний день: телевизор да редкий, во время очередных выборов, концерт какой-нибудь потертой «знаменитости», на стадионе.
Жаль, жаль… Ведь говорила Марьяна Григорьевна: «В Калаче удивительно талантливые люди. У них тонкий слух, хорошие голоса, удивительная пластика».
Это – про всех нас. Недаром, через столько лет, московские студенты, увидев и послушав меня, тотчас угадали во мне артиста.
Да и рассказы свои на Всесоюзном радио, на улице Качалова, читал я сам. Записывали Табакова, Покровского, кого-то еще. Потом поняли: автор должен читать. Получается лучше. Получалось.

Праздник

Вчерашний день выдался пасмурным и холодным. Шел дождь; задонские холмы еле виделись в туманной сырой мгле.
И нынче вот уже полудень, а дождь то стихнет, то снова стучит по жестяной крыше. Сумрачно, скучно. Абрикосовые деревья в белом цвету мокнут, словно сироты. А ведь завтра – праздник.
Вечером дождь перестал, но солнце так и не выглянуло. Ненастный день, поздняя холодная весна. Но все же весна. Небо в тучах, низкое, по-вечернему угрюмое; а на земле – свежая зелень, мокрая от дождя. Поодаль – словно белесая дымка стелется по траве. Это зацвела пастушья сумка. И рядом – цветущие абрикосовые деревья: белый, розовый цвет. Цветут они, как всегда, мощно: лишь у земли виден черный ствол, а выше – белое облако. Пасмурный вечер; сырость и зябкость. Но как хорошо смотрится белый дым цветения на зеленой земле… Обычно абрикосы цветут еще до зелени. Как-то даже тревожно: белое на черном. А нынче – зелено. Вот и видится в ненастном вечере: белое на зеленом. Так лучше: глазу – теплей, душе – покойней.
Подошел к деревьям. Еще издали, через сырость и холод, повеяло нежным духом. Сначала не поверил. Принюхался – точно: аромат. Подошел ближе, стал меж деревьев. Да, зябко, сумрачно, но пахнут, цветут.
Долго стоял. Пошел в дом. Из двора уже оглянулся: зелень, белый, размытый сумерками цвет, а значит, весна. Завтра – Пасха.
Ночью вышел: ветра нет, и прогалов нет в тучах; вечером по барометру стучал пальцем – ничего доброго: стрелка на «непогоде».
А утром проснулся, вышел во двор и глазам не поверил. В косых утренних солнечных лучах мокрая трава сияет, радужно переливаясь, вся в бисерной влаге. На небе – ни облачка.
Солнце поднялось выше, и разом раскрылись яркие, золотистые одуванчики; абрикосовые деревья – словно белые облака на земле; алыча зацветает, так сладко пахнет; смородины желтый цвет приторно сладок, его любят черные мохнатые шмели; они сыто гудят, пригибая тяжестью своей цветок за цветком. Целый день пчелы звенят и звенят. А вечером прилетели ласточки. Вот он и праздник.

Марьяна

«Вспоминаю очень часто душевные наши встречи, теплые беседы в маленьком и уютном вашем домике. Вы пишете, что я успокаивала вас, могла развеселить, а ведь сама я приходила, прибегала к вам с каждым новым событием, с каждым известием. У меня в Калаче ведь не было более дорогих и близких людей, чем вы» – это строки из письма Марианны Григорьевны Блохиной. Последние несколько лет она жила в Ростове-на-Дону, возле сына, сестры. Там и умерла.
Марьяну Григорьевну знали в каждом калачевском доме. У нее учились два поколения. Хотя была она вовсе не педагогом, а музыкальным руководителем «на полставки», то есть на половинной зарплате. Детский сад и школа. Шумовой оркестр, о котором я говорил, танцевальные группы, несколько хоров, драматический коллектив, вокалисты, чтецы-декламаторы.
– Калачевские дети очень одаренные. Очень! Пластика – удивительная. Голоса…
Мне, теперь уже коренному калачевцу, трудно с этим не согласиться. Это ведь и обо мне тоже. Но вот до Марьяны Григорьевны не было человека, который бы это увидел, почувствовал, сказал вслух.
Детский сад, школа… Надо успеть везде. Марьяна Григорьевна словно белка в суматошливом школьном и детсадовском колесе.
«В одиннадцать у меня – хор младших классов, потом просили на пионерском сборе поиграть, потом – танцевальный. После обеда собираю солистов. Вечером – драматический. Кто не придет? Лена? Почему? Сорвать репетицию?! Что с ней случилось? Сейчас побегу и найду ее!»
Старшеклассники, те, кто знал ее ближе, меж собой называли ее просто Марьяной. Она была по образованию вовсе не педагогом, а, кажется, инженером-электриком. Но хорошо играла на пианино, любила музыку. В детский сад и школу она попала случайно: война, эвакуация, чужой поселок, нужна работа. Вроде нечаянно получилось, а на всю оставшуюся жизнь.
Сейчас, со стороны, издали, видится: какая все же сумасшедшая была у нее работа! Ведь в школе что основное: математика, русский и прочее. А тут Марьяна со своими репетициями. И ей: то – места нет, то – нужных людей куда-то забирают. Или вдруг эти милые люди сами куда-то делись. Ищи, Марьяна! У солистки несчастная любовь, и ей не до песен. Уговаривай, Марьяна… А у Марьяны дома свои дети. И зарплата – копеечная. Не раз она грозила все бросить и уйти. Но к счастью, уйти не могла.
Поздний вечер. Пустая школа. Репетиция закончена. Устали. «Хотите, я вам что-нибудь сыграю?» – «Сыграйте, Марьяна Григорьевна…»
Открытое пианино. Музыка. Пристроимся рядом, слушаем. Уборщица, опершись на швабру, стоит, тоже слушает.
Потом, через долгое время, в годы взрослые, эта уборщица, встречая, спрашивала меня: «Как там Марьяна Григорьевна? Не слыхал? – Головой качала. – Какой человек…»
В последние свои калачевские годы Марьяна Григорьевна жила в школьной пристройке, в крохотной комнатке, нормальной квартиры так и не получив.
Она была из Одессы, из семьи Соколовских. Видимо, от немцев бежали. И оказались после войны в Калаче. Фима Наумовна – глава семьи, старая, седая. Две дочери: Марианна и Любовь Григорьевны, последняя сразу умерла. Я ее не помню. У нее остался сын Феликс. У Марьяны – сын Сергей. Так они и жили, вчетвером: Марьяна работала, ребята учились, Фима Наумовна вела дом.
Один случай. Мне рассказывали о нем не раз, тетя Нюра и мама. Это было в сорок седьмом или в сорок восьмом году, после войны.
Время тяжелое: голод, разруха. А у Фимы Наумовны и Марьяны, в их семье, были деньги. Помнится – пять тысяч рублей. (Сумма для того времени великая. Месячные зарплаты – тридцать рублей, пятьдесят рублей, семьдесят.) Говорили, что это выигрыш по «государственному займу». Выигрыш значит выигрыш. Фима Наумовна и Марьяна берегли эти деньги, не тратя их, для круглого сироты Феликса. Когда он вырастет, эти деньги ему помогут начать свою жизнь. А пока деньги берегут, не знаю уж – на сберкнижке ли, дома.
Но про «пять тысяч» многим известно. А времена были тяжкие: хлеба не ели досыта. И потому, когда припирало, люди шли к Фиме Наумовне и просили денег взаймы, на какой-то короткий срок, чтобы «перебиться». Брали многие, и все отдавали. Не вернул деньги лишь один человек. Помню его фамилию, но называть не буду. Он занял деньги, чтобы купить тёлку. А потом сказал: «Деньги не верну». И все. Кому идти жаловаться? И как? Никакого документа, даже расписки. А в те самые дни кому-то из знакомых срочно потребовались деньги. Кажется, Шкленникам. Тоже – беженцы, поляки ли, латыши. Детей имена помню: Эдуард, Витаус и Юля. Шкленники надеялись. А тут – такая вот история, которая всем стала известна. Но Шкленник все-таки пришел к Фиме Наумовне, потому что деваться некуда. Он пришел и сказал: «Я знаю, что вам деньги не вернули. Но мне взять больше негде. А нужда велит. Я написал расписку, и свидетели распишутся…» Фима Наумовна остановила его. «Не надо никаких расписок, – сказала она. – Если один плохой человек обманул нас, разве можно всем людям не верить». Вот и все.
Марьяну Григорьевну в тогдашнем Калаче все знали и долго помнили. Фиму Наумовну – тоже. «Какие люди хорошие… – говорили мои домашние. – Это не Розенцвейги…»
Розенцвейги – тоже одесские беженцы, из Или. Они туда эвакуировались с вагоном сапожного товара. Организовали артель, в которой работали ссыльные поляки. Всю войну Розенцвейги жили припеваючи. А потом вернулись в Одессу, как говорили, с вагоном денег. Но это – уже другое, почти нынешнее.
Марьяна Григорьевна – из времени иного, недаром она любила наш старый дом и его обитателей. Строки из писем: «Вспоминаю Калач и ваш милый домик… Вы с Анной Алексеевной всегда такие добрые, отзывчивые, ко всем людям ласковы… С вами мне было легко и свободно…» «…здесь, даже с самыми близкими… мне как-то не по себе. По их мнению, я не умею жить, не умею устраиваться, добиваться… не раз уже говорили, что я идеалистка, наивная женщина, безосновательно верю во все хорошее в жизни, в людях. Кто знает, может быть, это и так… Но мне всегда люди казались хорошими в большинстве случаев.
Нет, мне кажется, я была права. И вы, мои хорошие друзья, сохраняйте свою доброту к людям. Не теряйте веру…»
Наш старый дом, его семейные альбомы, пожелтевшие фотографии. Детский сад, школа. Веселая детвора: танцуют, поют… Где-то там, рядом, наша Марьяна. А это – уже постарше: драматический кружок. Веня Болдырев, Валера Скрылев, Валя Жукова, Маша, Рая, Галя и я… В «Майской ночи» мы были «ведущими актерами». А это еще старше, и люди другие, но тоже драмкружок: Егор, Митя, Юра Могутин, Валя Попова и я, уже подрос, это десятый, наверное, класс. Светлые, милые лица. И Марьяна с нами. А вот уже младший мой брат, Николай, – он десятью годами моложе – тоже с Марьяной Григорьевной. Целая гурьба ребятишек. Поют скворчата.
Гляжу на фотографии. Музыкантами, артистами, художниками никто из нашей братии не стал. Даже в мыслях этого не было. Учились, работали, жили, живем. А как же «Учитель, воспитай ученика»?.. Что нам дала Марьяна? Минуты радости в детстве и в юности. И еще: «Калачевские дети очень одаренные».
Спасибо, Марианна Григорьевна.

Боль старого дома

«Чужого горя не бывает» – это все сказки. Правдивей иное: «Сытый голодного не поймет».
«…такое у нас горя и потеря убили зладеи маего гароя Володю… я жила только для детей… чтобы были харошие спицалисты чтобы все их лубили и уважали… и для чего мне осталас жить серце больное а умерет не могу я два дня не работаю все хажу как аглушоная…» Это из письма тети Шуры Саломатиной. Война, год 1943-й. Страшное письмо. А чуть раньше убили старшего сына, Павлика. Одному – двадцать лет, другому – восемнадцать. А тетя Шура потом жила еще почти полвека. И полвека плакала. Кто поймет ее? Чем утешит? Одно, нехитрое оправдание: была война.
В нашем доме жила иная боль. Без войны.
Теперь все это лишь давняя история: полстранички в каком-нибудь школьном учебнике. 1937 год. Сталинские репрессии. Специалисты спорят: десять ли миллионов жертв или двадцать. Нынешний школьник дома прочитал, на уроке учителю оттарабанил, получил «пятерку». Репрессии: десять миллионов погибло, еще десять в лагерях выжило. Потом всех реабилитировали, то есть признали невиновными. И мертвых, и живых. Но у каждого из них – отцы, матери, жены, дети, братья, сестры. Двадцать миллионов умножить на сколько? Получается – вся страна.
Говорил я, что глава нашего дома – дядя Петя – характером был довольно крут; порою придирчив по мелочам, вспыльчив до бешенства. Кому под горячую руку доставалось? Мне да защитнице – тете Нюре. Теперь, через время, я понимать начинаю. Страшная у человека была судьба. А за какие грехи?..
Петр Григорьевич Харитоненко работать начал с десятилетнего возраста. Отец его умер в 1912 году, оставив пятерых детей и жену. К тому времени лишь старший из сыновей начал работать. Пришлось и другим отправляться на заработки. Дядя Петя окончил один ли, два класса школы. Работал мальчишкой «на посылках», косил сено, хлеб убирал у людей, картошку копал, продавал газеты.
В четырнадцать лет был принят «рассыльным матросом» на Сретенскую пристань. Через год – подручный слесаря, еще через год – младший масленщик, сначала на пароходе «Корсаков», потом – «Граф Амурский». (Масленщик – подручный у пароходных механиков.) Это – уже «в люди выбился»: себе на хлеб зарабатывает и даже матери помогает.
А потом – учеба: рабочий факультет в Чите, во Владивостоке. Служба в армии. Снова – работа масленщиком. И снова – учеба: Владивосток, Москва, Институт инженеров водного транспорта.
Полуголодный мальчишка-сирота, рассыльным, на побегушках кусок хлеба добывающий, становится инженером, ведущим специалистом большого завода. Неплохо, по тем временам, живет: квартира, зарплата и даже персональная «пролетка с кучером», которые доставляют его на работу, с работы. Сын вот-вот в школу пойдет. Ждут еще в семье прибавления. Идут разговоры о повышении по службе, даже о переводе в Москву, в министерство. Тридцать три года. Здоров и крепок. Очень красив. Фотографии не соврут. Вот она – судьба: все своими руками и головой; сирота, сын прачки, поломойки, все преодолел, превозмог, «стал человеком». И жена его, тетя Нюра, тоже ведь из сиротской семьи, с детских лет, без матери, за хозяйку. Стирка, мытье, еда – всё на ней, а еще – на заработки: хлеб жать, копать картошку, полы мыть, чужое белье стирать. Потом – работа на пароходах: уборщица, прачка, повар. Теперь – жена специалиста, работает в сберкассе. Все сыты и одеты. Сын Славочка, с длинными расчесанными золотыми кудрями. И второй ребенок вот-вот появится. Хочется девочку. Тетя Нюра в молодости тоже была хороша. Словом, живи и радуйся.
И вдруг – всё вдребезги: арест, тюрьма, потом – ссылка, снова – тюрьма, высшая мера, ожиданье расстрела, замена его, этапы, Ивдельлаг… Неожиданно, непонятно, на долгие годы.
«Мною был вовлечен в контрреволюционную организацию инженер Харитоненко…» (со слов следователя, из показаний начальника Амурского пароходства Рогожкина).
«Мне известно, что с ДВК (Дальневосточный край) перебрасывается группа водников, являющихся шпионами, в том числе инженер Харитоненко» (со слов следователя, из показаний начальника механо-судовой службы Верхне-Иртышского пароходства Бурыхина).

1. 1. Тексты из сборника Цыбулько (2016 год), которые могутбыть использованы в качестве аргументов. Варианты: 1, 2, 4, 5, 11, 12, 15, 16, 17, 18, 26, 31, 32, 33, 34, 35, 36 С.Сальников - журнальная статья «Спасите китов!» Вариант 1. 1.Проблема взаимоотношений человека диких животных. (Какими должны быть «оотношения человека и диких животных?) Дикие животные иногда нуждаются в поддержке человека, который способен прийти на помощь в сложных ситуациях, когда им грозит опасность. Человек должен быть достоин доверия, которое животные, к сожалению, не испытывают по отношению человеку, не ожидая от него добрых действий 2. Проблема преодоления трудностей в процессе спасения диких животных. (Как преодолеть трудности, возникающие в процессе спасения диких?) Спасая животных, человек должен добиться от них доверия, заставить их поверить в свои добрые намерения. Добиться успеха в деле спасения диких животных люди могут в том случае, если приложат к этому достаточно усилий и, действия чётко и слаженно, будут принимать выверенные решения и безукоризненно их выполнять. 3. Проблема героизма. (В чём проявляется героизм людей?) Героизм людей проявляется в том, что они ежедневно готовы смотреть в глаза опасности, чтобы помочь тем, кто нуждается в их помощи. 4. Проблема осознания великой цели своего а. (Ради чего люди совершают свой ежедневный подвиг?) Те, кто совёршает свой ежедневный подвиг, осознают великую цель своего героического труда - помощь людям, спасение чьих-то жизней. 5. Проблема необходимости единства разных людей в деле спасения животных. (Как относятся люди к защите животныхв разных странах?) В стремлении спасти животных от гибели разные страны выступают единым фронтом, дело защиты природы объединяет людей разных национальностей. 6. Проблема увековечивания памяти о героических поступках. (Нужно ли овечивать память о героических упках?) Память о героических поступках нужно увековечивать, чтобы окружающие люди и потомки знали, на что способен человек ради спасения чьей-либо жизни. Текст. (1)Это случилось давно, осенью 1988 года, когда неожиданно рано, напутав с календарем, наступила зима. (2)Огромные, толстые льды покрыли северные моря и прижали к берегам Аляски несколько серых калифорнийских китов. (3)Животные метались на узкой полоске чистой воды между ледяными торосами и скалистыми берегами мыса Барроу. (4)С каждым днём полоска воды становилась всё меньше, и киты должны были погибнуть. (5)С берега за китами наблюдали жители поселка, но помочь им не могли: не было ледоколов, способных взломать такие льды и пробить водный путь для погибающих морских животных. (6)Помощь пришла из страны, обладавшей тогда самым мощным ледокольным флотом в мире. (7)Флагманский ледокол Дальневосточного пароходства «Адмирал Макаров» и дизель-электроход «Владимир Арсеньев» устремились на помощь. (8)С рассветом подошли к огромным полям льда, тянущимся почти до самого берега, а там, впереди, за этими ледовыми нагромождениями, прижатые к скалистым берегам, погибали киты. (9)Первым, круша льды, пошёл красавец ледокол, способный взламывать даже мощнейшие паковые торосы, за ним - дизель-электроход. (10)На обоих судах - опытные полярные капитаны, много лет работающие в Заполярье. (11)Спокойные команды, выверенные, четкие решения, безукоризненное исполнение. (12)Тут все понимают друг друга почти без слов.
2. 2. (13)Работа предстояла сложная. (14)Пробить такой лёд этим гигантам было нетрудно, но как выйти точно на китов, что мечутся на узкой полоске свободной воды? (15)Как заставить их пойти в пробитый проход, поверив людям? (16)Как не дать льдам вновь сомкнуться, похорон ив под собой животных? (17)Такой практики эти морские волки не имели. (18)Ещё неделю назад они шли в Заполярье на помощь гибнущим сухогрузам и успешно спасали и людей, и корабли, и грузы. (19)То была часть обычной для них героической работы, а здесь - киты, которые боятся человека и не понимают его действий. (20)Им не скажешь: «Следуйте за мной, я проведу вас к спасению, на чистую воду, свободную ото льда». (21)Их не убедишь, что ты спасатель, а не китобой. (22)Но эти суровые, немногословные люди, много раз смотревшие в глаза опасности, сделали невероятное и вывели морских исполинов в море. (23)Киты ушли в своё бесконечное плавание, забыв сказать добрым и смелым людям спасибо, а отважные полярники опять пошли мимо мыса Дежнёва в наши северные моря, где очередной пароход ждал их помощи. (24)Там была обычная их работа - проводить торговые суда через полярные льды, потому что без этих судов и их грузов невозможно поддерживать жизнь на Крайнем Севере нашей страны. (25)Потому что огромная держава должна твердой ногой стоять на этих холодных и далеких берегах, где живут замечательные и смелые люди. (26)Ныне во Владивостоке, в чудесном месте с видом на Амурский залив, стоит памятник спасённым китам, который привезли к нам в дар из Америки. (27)И бывший капитан ледокола «Адмирал Макаров» Сергей Фёдорович Решетов может прийти сюда и вспомнить то дорогое и удивительное время и, возможно, встретить здесь своего коллегу, капитана дизель- электрохода «Владимир Арсеньев» Руслана Вайнигабдинова и других отважных, скромных, так и оставшихся неизвестными участников той ледовой эпопеи. (По С. Сальникову*) С.Сальников- статья «Спасите китов!» (журнал 2010 год) * Сергей Сальников (род. в 1949 г.) - современный писатель, публицист. Анастасия Ермакова. Роман «Пластилин». Текст. (1)По дороге в детский дом наш куратор Вероника, сидевшая рядом со мной, объясняла новичкам, и мне в том числе, как общаться с детьми. - (2)Поймите, самое позорное для ребят - выглядеть несчастными. (3)Жалость очень обижает их. (4)Они, конечно, бодрятся, хотят быть сильными. (5)Это мы, волонтёры, должны заслужить их внимание, а не они - наше. (6)И нужны они нам гораздо больше, чем мы им. (7)Это мы беззащитны перед ними. (8)Ребята хотят общаться только на равных. (9)Могут нагрубить, отвернуться, уйти. (10)И будут правы. (11)3начит, мы не заслужили их доверия. (12)И никакие подарки тут не помогут. (13)Все поняли? (14)Мы дружно кивнули. (15)Быковский детский дом.
3. 3. - (16)Сегодня мы приехали к вам, - весело начала Вероника, - чтобы провести день красоты. (17)Среди нас - опытные парикмахеры и фотографы. (18)План такой: сначала мы делаем всем желающим причёски, а потом фотографируем. (19)Taк что подумайте -- кто какую прическу хочет. (20)Парикмахерскую устроим на первом этаже. (21)Потом, часа через два, вошла девочка Кира, плюхнулась рядом со мной и потребовала: (22)Дай мне свой телефон! -- (23)3ачем? - спросила я, не зная, как реагировать. -- (24)Поиграть. (25)Я протянула ей мобильник. - (26)Подаришь? - прищурилась она. - (27)А когда у тебя день рождения? - (28)Пятого июня, а что? - (29)Вот на день рождения я тебе подарю такой же. - (30)А ты не врёшь? - посерьёзнела девочка. - (31)Нет. (32)Обещаю. - (33)Хочешь, пойдем смотреть хомяка? - 34)А у вас что, в детском доме есть хомяк?- я осторожно высвободилась из её объятий. - (35)Никогда так больше не говори, слышишь! - (36)Как? - (37)В детском доме - вот как. (38)Мы здесь говорим: дома. (39)Это наш дом. - (40)Да, конечно, прости меня... (41)Вечер. (42)Я достаю свой фотоаппарат. (43)Воспитательница сгоняет в кучу ребят - - и артистов, и зрителей: -- (44)Сейчас, сейчас, давайте, чтобы все вместе! (45)Велит им поправить одежду и приклеить улыбки. (46)Фотографирую. - (47)Молодцы! (48)Давайте ещё разок. (49)"Улыбаться всем! (50)Не моргать! - вошла в раж воспитательница. - (51)А вы нам фотки привезёте? - спрашивает Илья. (52)Баян он держит бережно, как грудного ребенка. - (53)Конечно, привезу. - (54)Вы, правда, привезите, говорит воспитательница, только что дирижировавшая фотографическими улыбками, - ребята ведь ждать будут. (55)Едем домой. (56)Я даже не понимала, как назвать это - депрессия или что-то иное. (57)Совесть не давала никаких поблажек, она была больше и сильнее, а главное - беспощаднее меня. (58)Я была виновата перед всеми этими брошенными другими матерями детьми. (59)И вина эта не была патетичной и зрелищной, она была тихой и простой, как трава под ногами. (60)Неизбывная и непреодолимая. (По А.Г. Ермаковой)
4. 4. Л. Вертель. Рассказ «Непрозвучавший выстрел». Вариант 4. Текст. Прочитайте текст и выполните задания 20–25. (1)Лучшее время для охоты с гончей в наших краях - последние дни октября. (2)Всё к этому времени в природе затихает, успокаивается, и уставшее от бесконечных циклонов небо наконец-то начинает подниматься, делая мир светлее и приветливее. (3)Со мной на охоте всегда была Доля - прекрасная русская гончая, не просто мастер своего дела, а настоящий гроссмейстер. (4)Для тех, кто не знаком с охотой, скажу, что собака ищет зайца всегда молча, и только когда она поднимает его, тронув с места, у неё внутри срабатывает какой-то тумблер и включается голос. (5)Чтобы скоротать время и отвлечься от нараставшего напряжения, я стал наблюдать за длиннохвостыми синицами, компанией перелетавшими с дерева на дерево. (6)И в это время, когда я подглядывал за птицами, где-то далеко у озера раздался еле слышный вой. (7)То, что это была собака, я не сомневался, но почему вой? (8)Я кинулся на голос с ружьём наперевес, отбрасывая от лица ветки. (9)До озера оставалось уже не очень далеко, когда ноги мои остановились, потому что загнанное сердце просило пощады. (10)Я мешком повис на каком-то дереве и сквозь туман в глазах совсем рядом увидел заячий след, по которому прошла собака. (11)Но след уходил не к бобровым завалам, а почему-то на заросший молодым березняком мыс. (12)Это потом я отдал должное сообразительности зайца: перед тем как залечь, косой перешёл по тонкому льду, понимая, что для его более тяжелых преследователей молодой лёд станет ловушкой. (13)Доля провалилась метрах в пятнадцати от берега. (14)Услышав меня, она стала жалобно скулить и пытаться выбраться из полыньи, но лёд ломался, и она снова от отчаяния завыла. (15)Я метался по берегу, как безумный, не зная, что предпринять, а Доля, положив передние лапы на лёд, продолжала выть. (16)Сколько это продолжалось, я не помню. (17)Отбросив ружьё, пошёл в лес, спасаясь от страшной развязки. (18)Как далеко я успел отойти от берега, не знаю, но в какое-то мгновение развернулся и ломанул обратно. (19)«Дурак, ну и дурак! - распекал я себя в полном отчаянии. - (20)Где твои мозги раньше были". (21)Однажды мой хороший знакомый подстрелил на охоте утку. (22)Она упала на воду метрах в двадцати от берега. (23)Стрелок, чтобы не лезть в холодную воду, сходил в лес, срубил несколько тоненьких деревьев, обрубил сучья, кроме одной кроны и, связав их одно за другим в виде длинной сосиски, потихоньку доплавил до утки. (24)Потом, прокручивая «анаконду», захлестнул птицу оставленными ветками и благополучно подтащил трофей к берегу. (25)Складная шведская ножовка у меня всегда с собой, а капроновые веревочки я по старой привычке ношу в больших карманах охотничьей куртки. (26)Спилить несколько берёзок было делом пяти минут. (27)У первой обрубил ветки только до половины и положил на лёд. (28)К ней привязал полностью обрубленную, потом вторую, и наконец гирлянда из четырёх березок дотянулась до полыньи.
5. 5. (29)Доля уже, кажется, еле держалась, она не могла даже выть; время от времени она только по-щенячьи скулила. (30)И когда я, проворачивая гирлянду, стал накрывать собаку ветками, страх охватил меня снова. (31)Мне показалось, что я утоплю её. (32)Но тут Доля, спасаясь от веток, наседавших на неё, стала лапами подминать их под себя, инстинктивно стараясь оказаться сверху. (33)Потянув своё приспособление, я почувствовал, что тащу его вместе с собакой. (34)Стоя на коленях, я прижимал к себе дрожащую мокрую Долю, всё ещё не веря, что самое страшное уже позади. (35)И если бы я сказал, что в эти минуты мои глаза были сухие, это было бы неправдой. (36)Те, кого судьба на жизненных путях-дорогах сводила с этими хвостатыми созданиями и кто хоть однажды был удостоен их верной бескорыстной любви, меня поймут. (37)В этот день было уже не до охоты. (38)Я гнал машину в город, а моя любимица, завёрнутая в куртку, дремала на заднем сиденье и, наверное, досматривала сон про зайца, до которого сегодня так и не удалось добраться. (По Л. В. Вертелю*) * Леонид Вячеславович. Вертень (род. в 1940 г.) - член Союза писателей России, карельский писатель, автор рассказов о природе, о случаях из жизни охотников. Вариант 5. В.А. Солоухин. «Капля росы». Жанр, по определению автора - "лирические записки". Проблемы: 1. Проблема взаимоотношений человека и природы.(Как человек относится к природе? Как природа влияет на человека?) Природа дарит человеку незабываемые ощущения, помогает ему почувствовать себя счастливым,обрести понимание того, что каждыймомент жизни неповторим. Находясь на природе, человек учится искренне радоваться окружающему миру. 2. Проблема восприятия окружающего мира. (Как нужно воспринимать окружающий мир?) Всё,что нас окружает, полно значения и смысла,каждыймомент жизни неповторим. Нужно учиться ценить эти моменты. Сохранить радостное мировосприятие помогают детские воспоминания о посещении родных мест,о пребывании на природе. Текст. (1)Поездка в Олепин подарила мне незабываемые ощущения. (2)Утро застало меня не в постели, не в избе или городской квартире, а под стогом сена на берегу реки Колокши. (3)Но не рыбалкой запомнилось мне утро этого дня. (4)Не первый раз я подходил к воде потемну, когда не разглядишь и поплавка на воде, едва-едва начинающей вбирать в себя самое первое, самое легкое посветление неба. (5)Всё было как бы обыкновенным в то утро: и ловля окуней, на стаю которых я напал, и предрассветная зябкость, поднимающаяся от реки, и все неповторимые запахи, которые возникают утром там, где есть вода, осока, крапива, мята, луговые цветы и горькая ива. (6)И всё же утро было необыкновенное. (7)Алые облака, округлые, как бы туго надутые, плыли по небу с торжественностью и медленностью лебедей. (8)Алые облака плыли и по реке, окрашивая цветом своим не только воду, не только легкий парок над водой, но и широкие глянцевые листья кувшинок. (9)Белые свежие цветы водяных лилий были как розы в свете горящего утра. (10)Капли красной росы падали с наклонившейся ивы в воду, распространяя красные, с черной тенью, круги. (11)Старик рыболов прошёл по лугам, и в руке у него красным огнём полыхала крупная пойманная рыба. (12)Cтoгa сена, копны, дерево, растущее поодаль, перелесок, шалаш старика - всё виделось особенно выпукло, ярко, как если бы произошло что-то с нашим зрением, а не игра великого солнца была причиной необыкновенности утра. (13)Пламя костра, такое яркое ночью, было почти незаметно теперь, и бледность его ещё больше подчеркивала ослепительность утреннего сверкания. (14)Таким навсегда мне и запомнились те места по берегу Колокши, где прошла наша утренняя заря. (15)Когда, наевшись ухи и уснув снова, обласканные взошедшим солнцем и выспавшиеся, мы проснулись часа три-четыре спустя, невозможно было узнать окрестностей. (16)Поднявшееся в зенит солнце убрало с земли все тени. (17)Пропала контурность, выпуклость земных предметов, подевалась куда-то и свежая прохлада, и горение росы, и сверкание её. (18)Луговые цветы померкли, вода потускнела, а на небе вместо ярких и пышных облаков вуалью распространилась ровная,
6. 6. белесоватая мгла. (19)Было впечатление, что несколько часов назад мы волшебным образом побывали в совершенно иной, чудесной стране, где и алые лилии, и красная рыбина на веревке у старика, и травы переливаются огнями, и всё там яснее, красивее, четче, точь-в-точь как бывает в чудесных странах, куда попадаешь единственно силой сказочного волшебства. (20)Как же попасть опять в эту дивную алую страну? (21)Ведь сколько ни приезжай потом на место, где встречается речка Черная с рекой Колокшей и где за былинным холмом орут городищенские петухи, не проникнешь, куда желаешь, как если бы забыл всесильное магическое слово, раздвигающее леса и горы. (22)Сколько Я ни ездил потом рыбачить из Москвы на Колокшу, не мог я попасть в ту страну и понял, что каждое утро, каждая весна, каждая любовь, каждая радость неповторимы в жизни для человека. (23)Тогда-то и вспомнилась мне самая дивная из всех волшебных стран - страна моего детства. (24)Ключи от неё заброшены так далеко, потеряны так безвозвратно, что никогда, никогда хотя бы одну пустяковую тропинку не увидишь до конца жизни. (25)Впрочем, в той стране не может быть пустяковой тропинки. (26)Всё там полно значения и смысла. (27)Человек, позабывший, что было там и как было там, человек, позабывший даже про то, что это когда-то было, - самый бедный человек на земле. (По В. А. Солоухину*)«Капля росы» * Владимир Алексеевич Солоухин (1924-1997 гг.) - русский советский писатель и поэт, видный представитель «деревенской прозы». Б. Екимов. Рассказ из сборника «Родительская суббота». Вариант 11. (1)Писем от Текст. Марьяны, старой нашей няньки, ждать не приходилось. (2)Мы с отцом решили её проведать. (3)Ухоженный дом престарелых для бывших партийных работников стоял в редком пригородном лесочке. (4)Марьяна вышла к нам из дома со своей обычной радостной улыбкой до ушей. (5)Но только эта широкая улыбка да ещё медвежья неуклюжесть движений остались от совсем поседевшей няньки. (6)Да ещё, как прежде, она молола языком без перерыва. (7)Оказалось, что здесь ей быстро наскучило сидеть сложа руки и она попросилась в помощники на кухню. (8)Обслуга давно догадалась, что ни к советским, ни к партийным работникам Марьяна не принадлежит, а относится к разряду законченных простофиль, и на кухню бесплатного работника приняли без всяких проволочен. (9)Няня была очень довольна своей карьерой. (10)-И тут пригодилась! - хвасталась она, выставляя перед нами дрожащие руки. - (11)C утра вот этими руками мешок картошки перечищу... (12)Палата у нас большая, что церковь, - продолжала она. - (13)На четверых. (14)Ho одна бабка померла, и теперь койка гуляет. (15)А нам и лучше, свободнее!..
7. 7. (16)Вообще она бодрилась изо всех сил и явно старалась убедить нас, как ей хорошо, славно живется. (17)Но я слушал её, и сердце моё сжималось, а глаза почему-то не хотели смотреть на Марьяну. (18)Чувствовалось: предложи мы ей сейчас оставить этот замечательный приют с прекрасно налаженным бытом и поехать вместе с нами домой, она без раздумья пошла бы к машине. (19)Уже когда мы прощались, обещая обязательно навестить её снова, Марьяна вспомнила ещё одно дело. - (20)Пенсия моя пропадает! - сказала она отцу с непреходящей улыбкой. - (21)Санитарки очки у бабок попрячут и деньги их прибирают. (22)А что сделаешь? - спохватилась она, поняв, что бросает тень на репутацию своего великолепного заведения. - (23)Они ж молодые, скорые. (24)Ты скажи, чтобы мою пенсию в банке складывали. (25)А когда меня закопают в землю, - тут она, как встарь, попытал ась лихо топнуть ногой, - отдай эти деньги меньшему. - (26)Она имела в виду моего младшего брата. (27)Отец, тоже, видимо, слегка расчувствовавшийся от встречи с Марьяной, заговорил было, что она проживет ещё сто лет. (28)Но что-то новое и серьёзное скользнуло по лицу няни. (29)И она оборвала отца: - Да нет... (30)В конце лета из дома престарелых позвонили и сообщили о смерти Марии Ивановны Миколуцкой. (31)Где её похоронили, неизвестно. (32)Ни один из нас не побывал на её могиле. (33)А нынче эту могилу уже не сыщешь. (34)Одиноким старухам, умирающим в домах престарелых, ни металлических крестов, ни каменных надгробий не полагается. (35)Достаётся им чаще всего деревянный колышек с фанерной дощечкой, на которой небрежно написаны фамилия и даты рождения и смерти. (36)Но через год-другой дождь и снег отнимают у фанерки чернильную надпись, колышек падает, могильный холмик оседает, и никаких следов того, что здесь лежат чьи-то кости, не остается, (37)Остаётся просто земля, из которой каждую весну дружно лезут куриная слепота, конский щавель, лопухи и одуванчики. (38)Сейчас мне кажется, что так и должно быть. (39)Во что ещё могла превратиться наша няня, как не в простую землю, заросшую травой? (40)Так я говорю себе и с подозрением прислушиваюсь к собственным словам: не пытаюсь ли я успокоить свою совесть? (По Б.П. Екимову*) Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.) - русский прозаик и публицист. В. Н. Крупин. Сборник «Крупинки». Вариант 12. 1.Проблема уничтожения деревень в России. Какие цели преследуют те,кто истребляет деревнив России? Можно ли избежать уничтожения деревень? Уничтожение деревень в Россиисвязано с их экономической неперспективностью. Однако за этими якобы государственнымирешениями скрывается настоящее «нашествие на Россию». 2.Проблема значения памяти в жизни человека. (Что даёт человеку память? О каких ностях не должны забывать люди?) Человек обязанпомнить о своём прошлом, о своих предках. Он должен свято чтить традиции и быть связан с родной землёй. 3. Проблема взаимоотношений отцов и детей. В чём заключается долг детейперед родителями? Как следует детям относиться своим родителям?) Детидолжны уважать своих родителей и не лишать их собственного духовного мира. Преемственность поколений есть залог будущего России. 4. Проблема бездумного выполнения чиновниками приказов. (Как нужно выполнять приказы? Что должно быть приоритетом при выполнении?) Исполнители приказов во главу угла должны ставить интересы конкретных людей, судьбы которых могут зависеть от тех или иных решений. 5. Проблема значения малой родины, родных мест в жизни человека. (Почему людилюбят жить,в которых
8. 8. выросли и живут?) Человеку трудно покидать те места,в которых он вырос, в которых живёт и трудится,с которыми у него связаны воспоминания. Любовь к родному дому не позволяет людям покинуть его. Текст. (1)Ha севере вятской земли, в селе Пестове, был случай, о котором, может быть, и поздно, но хочется рассказать. (2)Когда началась так называемая кампания по сносу деревень, в деревне, километрах в двенадцати от Пестова, жил хозяин. (3)Он жил бобылём. (4)Похоронив жену, больше не женился, тайком от всех ходил на кладбище, сидел подолгу у могилки жены, клал на холмик полевые и лесные цветы. (б)Дети у них были хорошие, работящие, жили своими домами, жили крепко (сейчас, конечно, все разорены), старика навещали постоянно. (6)Однажды объявили ему, что его деревня попала в число неперспективных, что ему дают квартиру в центральной усадьбе, а деревню эту снесут, расширят пахотные земли. (7)Что такой процесс идёт по всей России. (8)«Подумай, - говорили сыновья, - нельзя же к каждой деревне вести дорогу, тянуть свет, подумай по-государственному». (9)Сыновья были молоды, их легко было обмануть. (10)Старик же сердцем понимал: идёт нашествие на Россию. (11)Kaкoe там расширение пахотной площади! (12)Болтовня! (13)Гнать трактора с центральной усадьбы за десять-пятнадцать километров - это разумно? (14)A выпасы? (15)Ведь около центральной усадьбы всё будет вытоптано за одно лето. (16)И главное - личные хозяйства. (17)Ведь они уже будут - и стали - не при домах, а поодаль. (18)Придёшь с работы измученный, и надо ещё тащиться на участок, полоть и поливать. (19)А покосы? (20)А живность? (21)Ничего не сказал старик. (22)Оставшись один, вышел во двор. (23)Почти всё, ЧТО было во дворе, хлевах, сарае, - всё должно было погибнуть. (24)Старик глядел на инструменты и чувствовал, что предаёт их. (2б)Он затопил баню, старая треснутая печь дымила, ело глаза, и старик думал, что плачет от дыма. (26)3аплаканным и перемазанным сажей он пошёл на кладбище. (27)Назавтра он объявил сыновьям, что никуда не поедет. (28)Они говорили: «Ты хоть съезди посмотри квартиру. Ведь отопление, ведь электричество, ведь водопровод!» (29)Старик отказался наотрез. (30)Так он и зимовал. (31)Весной вышел окончательный приказ. (32)Сверху давили: облегчить жизнь жителям неперспективных деревень, расширить пахотные. угодья. (33)Коснулось и старика. (34)Уже не только сыновья, но и начальство приезжало его уговаривать. (3б)И ещё раз приехал начальник. (36)Увещевал: - Ты сознательный человек, подумай. (37)Ты тормозишь прогресс. (38)Твоей деревни уже нет ни на каких картах. (39)Политика такая, чтоб Нечерноземье поднять. (40)Но сыновьям, видно, крепко приказали что-то решать с отцом. (41)Они приехали на тракторе с прицепом, стали молча выносить и грузить вещи старика: постель, посуду, настенное зеркало. (42)Старик молчал. (43)Они подошли к нему и объявили, что, если он не поедет, его увезут насильно. (44)Он не поверил, стал вырываться. (4б)Про себя он решил, что будет жить в лесу, выкопает землянку. (46)Сыновья связали отца: «Прости, отец» - посадили в тракторную тележку и повезли. (4 7)Старик мотал головой и скрипел зубами. (48)Пёсик бежал за трактором, а кот на полдороге вырвался из рук одного из сыновей и убежал обратно в деревню. (49)Больше старик не сказал никому ни слова. (По В. Н. Крупину*) * Владимир Николаевич Круnин (род. в 1941 г.) - русский писатель.
9. 9. Богомолов Владимир Максимович. Книга «За оборону Сталинграда». Рассказ «Рейс «Ласточки» Вариант 15. Текст. (1)Днём и ночью висели над Волгой вражеские бомбардировщики. (2)Они гонялись не только за буксирами, самоходками, но и за рыбацкими лодками, за маленькими плотиками - на них иногда переправляли раненых. (3)Но речники города и военные моряки Волжской флотилии, несмотря ни на что, доставляли грузы. (4)Однажды был такой случай... (5)Вызывают на командный пункт сержанта Смирнова и дают задание: добраться до того берега и передать начальнику тыла армии, что ночь ещё у центральной переправы войска продержатся, а утром отражать атаки противника будет нечем. (6)Нужно срочно доставить боеприпасы. (7)Кое-как добрался сержант до начальника тыла, передал приказ командарма генерала Чуйкова. (8)Быстро нагрузили бойцы большую баржу и стали ждать баркас. (9)Ждут и думают: «Подойдёт мощный буксир, подцепит баржу и быстренько через Волгу перебросит». (10)Глядят бойцы - плюхает старый пароходишко, и назван-то он как-то неподходяще: «Ласточка». (11)Шум от него такой, что уши затыкай, а скорость как у черепахи. (12)«Hy, - думают, - на таком и до середины реки не добраться». (13)Однако командир баржи постарался успокоить бойцов: - (14)He глядите, что пароходишко тихоходный. (l5)Oн таких барж, как наша, не одну перевёз. (16)Команда у «Ласточки» боевая. (17)Подходит «Ласточка» к барже. (18)Смотрят бойцы, а команды-то на ней всего три человека: капитан, механик и девушка. (19)He успел пароходик к барже подойти, девушка, дочь механика Григорьева - Ирина - ловко зацепила крюк троса и кричит: - (20)Давайте несколько человек на баркас, помогать будете от фашистов отбиваться! (21)Сержант Смирнов и двое бойцов прыгнули на палубу, и «Ласточка » потащила баржу. (22)Только вышли на плёс - закружили в воздухе немецкие самолёты- разведчики, над переправой повисли на парашютах ракеты. (23)Стало вокруг светло как днём. (24)3а разведчиками налетели бомбардировщики и начали пикировать то на баржу, то на баркас. (25)Бойцы из винтовок бьют по самолётам, бомбардировщики чуть не задевают крыльями трубы, мачты баркаса. (26)Справа и слева по бортам столбы воды от взрывов бомб. (27)После каждого взрыва бойцы с тревогой оглядываются: «Неужели всё, попали?!» (28)Смотрят - баржа двигается к берегу. (29)Капитан «Ласточки», Василий Иванович Крайнов, старый волгарь, знай рулевое колесо вправо-влево крутит, маневрирует - уводит баркас от прямых попаданий. (30)И всё - вперёд, к берегу. (31)3аметили пароходик и баржу немецкие минометчики и тоже начали обстреливать с берега. (32)Мины с воем пролетают, шмякаются в воду, свистят осколки. (33)Одна мина попала на баржу. (34)Начался пожар. (35)Пламя побежало по палубе.
10. 10. (36)Что делать? (37)Перерубить трос? (38)Огонь вот-вот подберется к ящикам со снарядами. (39)Но капитан баркаса круто повернул штурвал, и... «Ласточка» пошла на сближение с горящей баржей. (40)Кое-как причалили к высокому борту, схватили багры, огнетушители, вёдра с песком - и на баржу. (41)Первой - Ирина, за ней - бойцы. (42)3асыпают огонь на палубе, сбивают его с ящиков. (43)И никто не думает, что каждое мгновение любой ящик может взорваться. (44)Бойцы поснимали шинели, бушлаты, накрывают ими языки пламени. (45)Огонь обжигает руки, лица. (46)Душно. (47)Дым. (48)Дышать трудно. (49)Но бойцы и команда «Ласточки» оказались сильнее огня - боеприпасы были спасены и доставлены на берег. (50)Таких рейсов у всех баркасов и катеров Волжской флотилии было столько, что не счесть. (51)Героические рейсы. (По В. М. Богомолову*) *Владимир Максимович. Богомолов (1924-1999 гг.) - русский советский писатель. Б. Васильев. «Летят мои кони». Вариант 16 Книга “Летят моикони...” – это воспоминания писателя о большой и нелегкой жизни, о встречах с удивительными людьми(в том числе и с доктором Янсеном) и событиях в стране. Документальные рассказы,из которых состоит книга, написаны в публицистическом (илихудожественно- публицистическом) стиле, для которого характерны образность,эмоциональность, оценочность и призывность, используются такие языковые средства,как эпитеты,сравнения, метафоры,восклицательные предложения. Очерк о докторе Янсене соединяет в себе два типа речи: повествование (первый, третий, четвертый,пятый, шестой и седьмойабзацы) и рассуждение (второй и восьмой абзацы). Текст. (1)Я уже смутно помню этого сутулого худощавого человека, всю жизнь представлявшегося мне стариком. (2)Опираясь о большой зонт, он неутомимо от зари до зари шагал по обширнейшему участку, куда входила и неряшливо застроенная Покровская гора. (3)Это был район бедноты, сюда не ездили извозчики, да у доктора Янсена на них и денег-то не было. (4)А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. (5)Неоплатный долг интеллигента перед своим народом. (6)И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смоленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен сражался за людские жизни. (7)3имой и летом, в слякоть и вьюгу, днём и ночью. (8)Доктор Янсен смотрел на часы, только когда считал пульс, торопился к больному и никогда не спешил от него, не отказываясь от морковного чая или чашки цикория, неторопливо и обстоятельно объяснял, как следует ухаживать за больным, и при этом никогда не опаздывал. (9)У входа в дом он долго отряхивал с себя пыль, снег или капли дождя - смотря по сезону, - а войдя, направлялся к печке. (10)Старательно грея гибкие длинные ласковые пальцы, тихо расспрашивал, как началась болезнь, на что жалуется больной и какие меры принимали домашние. (11)И шёл к больному, только хорошо прогрев руки. (12)Его прикосновения всегда были приятны, и я до сих пор помню их всей своей кожей.
11. 11. (13)Врачебный и человеческий авторитет доктора Янсена был выше, чем можно себе вообразить в наше время. (14)Уже прожив жизнь, я смею утверждать, что подобные авторитеты возникают стихийно, сами собой кристаллизуясь в насыщенном растворе людской благодарности. (15)Они достаются людям, которые обладают редчайшим даром жить не для себя, думать не о себе, заботиться не о себе, никогда никого не обманывать и всегда говорить правду, как бы горька она ни была. (16)Такие люди перестают быть только специалистами: людская благодарная молва приписывает им мудрость, граничащую со святостью. (17)И доктор Янсен не избежал этого: у него спрашивали, выдавать ли дочь замуж, покупать ли дом, продавать ли дрова, резать ли козу, мириться ли с женой... (18)О чём его только не спрашивали! (19)Я не знаю, какой совет давал доктор в каждом отдельном случае, но всех известных ему детей кормили по утрам одинаково: кашами, молоком и чёрным хлебом. (20)Правда, молоко было иным. (21)Равно как хлеб, вода и детство. (22)Доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей. (23)Он знал, что у него мало шансов выбраться оттуда, но не терял времени на подсчет. (24)Внизу были дети, и этим было подсчитано всё. (25)В те времена центр города уже имел канализацию, которая постоянно рвалась, и тогда рылись глубокие колодцы. (26)Над колодцами устанавливался ворот с бадьей, которой откачивали просочившиеся сточные воды. (27)Процедура была длительной, рабочие в одну смену не управлялись, всё замирало до утра, и тогда бадьей и воротом завладевали мы, мальчишки, и катались. (28)Обычно на бадью становился один из нас, а двое вертели ворот. (29)Но однажды решили прокатиться вдвоём, и веревка оборвалась. (30)Внизу нельзя было дышать, ведь воздух перенасыщен метаном. (31)Доктор Янсен появился, когда возле колодца метались двое ребят. (32)Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашёл уже потерявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. (33)Спустился, понял, что ещё раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку веревки и потерял сознание. (34)Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось. (35)Так погиб тихий, аккуратный, очень скромный и немолодой человек с самой человечной и мирной из всех профессий, ценою своей жизни оплатив жизнь двух мальчиков. (По Б. Л. Васильеву*) * Борис Львович. Васильев (1924-2013 гг.) - русский писатель. Б. Екимов. «Говори, мама, говори…». Текст. (1)Бабка Катерина, иссохшая, горбатенькая от возраста старушка, никак не могла собраться для отъезда. (2)Последние годы она уезжала зимовать к дочери в город. (3)Возраст: трудно каждый день печку топить да воду носить из колодца. (4)По грязи да в гололёд. (5)Упадёшь, расшибешься, (6)И кто поднимет? (7)Но с хутором, с гнездом насиженным нелегко расставаться. (8)Да и о доме душа болела. (9)На кого его оставишь? (10)Вот и думала: ехать, не ехать? (l1)А тут ещё телефон привезли на подмогу - «мобилу». (12)Долго объясняли про кнопки: какие нажимать, а какие не трогать. (13)Обычно звонила дочь из города по утрам. (14)3апоёт веселая музыка, вспыхнет в коробочке свет.
12. 12. - (15)Мама, здравствуй! (16)Ты в порядке? (17)Молодец. (18)Вопросы есть? (19)Вот и хорошо. (20)Целую. (21)Будь-будь. (22)Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла. (23)А тут, то есть в жизни хуторской, стариковской, было много всего, о чём рассказать хотелось. - (24)Мама, слышишь меня? - (25)Слышу! .. (26)Это ты, доча? (27)А голос будто не твой. (28)Ты не хвораешь? (29)Гляди одевайся теплей. (30)3доровье береги. - (31)Мама, - донеслось из телефона строгое. - (32)Говори по делу. (33)Мы же объясняли: тариф. - (34)Прости Христа ради, - опомнилась старая женщина. (35)Её ведь предупреждали, когда телефон привезли, что он дорогой и нужно говорить короче - о самом главном, (36)Но что в жизни главное? (37)Особенно у старых людей... (38)Прошёл ещё один день. (39)А утром слегка подморозило. (40)Деревья, кусты и сухие травы стояли в легком белом пушистом инее. (41)Старая Катерина, выйдя во двор, глядела вокруг, на эту красоту, радуясь, а надо бы вниз, под ноги глядеть. (42)Шла-шла, запнулась, упала, больно ударившись о корневище груши... (43)Неловко начался день да так и не пошёл на лад. (44)Как всегда поутру засветил и запел телефон мобильный. - (45)3дравствуй, моя доча, здравствуй. (46)Одно лишь звание, что живая. (47)Я нынче так ударилась, - пожаловалась она. - (48)Не то нога подвернулась, а может, скользко. (49)Во дворе, пошла воротца отворять, а там груша... (50)Я из неё вам компот варю. (51)Ты его любишь. (52)А то бы я её давно убрала. (53)Возле этой груши... - (54)Мама, говори, пожалуйста, конкретней. (55)О себе, а не о груше. (56)Не забывай, что это мобильник, тариф. (57)Что болит? (58)Ничего не сломала? - (59)Вроде бы не сломала, - всё поняла старая женщина. - (60)Приложила капустный лист. (61)На том и закончился с дочерью разговор. (62)Остальное самой себе пришлось досказывать. (63)И от мыслей разных старая женщина даже всплакнула, ругая себя: «Чего ревёшь? .. » (64)Но плакалось. (65)И от слёз вроде бы стало легче. (66)А в обеденный неурочный час, совсем неожиданно, заиграла музыке и засветился мобильный телефон. (67)Старая женщина испугалась. - (68)Доча, доча, чего случилось? (69)Не заболел кто? (70)Ты на меня, доча, не держи сердце. (71)Я знаю, что дорогой телефон, деньги большие. (72)Но я ведь и вправду чуть не убилась... (73)Издалека, через многие километры, слышался голос дочери. - (74)Говори, мама, говори... - (75)Прости, моя доча. (76)Ты слышишь меня?.. (77)В далеком городе дочь её слышала и даже видела, прикрыв глаза, старую мать свою: маленькую, согбенную, в белом платочке. (78)Увидела, но почувствовала вдруг, как всё это зыбко и ненадёжно: телефонная связь, видение. - (79)Говори, мама, - просила она и боялась лишь одного: вдруг оборвется и, может быть, навсегда этот голос и эта жизнь. - (80)Говори, мама, говори... (По Б.П. Екимову*) 6) разговорная лексика 7) диалог 8) риторический вопрос 9) ряд однородных членов
13. 13. Ф.Абрамов. Вариант 18 Авторская позиция 1. Проблема влияния русской деревни на духовную и культурную жизнь народа. (Какова роль русской деревни в формировании наших исторических корней, в духовной культуре и жизни нашего народа?) 1. Деревня – наши истоки, наши корни, это материнское лоно, где зарождался и складывался наш национальный характер, особый тип русского человека, труженика и воина, благодаря труду и подвигу которого мы сегодня живём. Вместе с русской деревней исчезают сегодня наша многовековая культура, исторические корни. 2. Проблема сохранения и защиты непреходящих ценностей духовной культуры, исторических корней, исторической памяти. (Как нужно относиться к культурным ценностям, накопленным народом?) 2. Необходимо сохранять не только природу и материальные ценности, но и непреходящие ценности духовной культуры, накопленной вековым народным опытом. Важнейшую роль в этом играет русская литература. 3. Проблема определения роли литературы. (Какова роль литературы?) 3. Задачи литературы – осмыслить и удержать духовный опыт людей старших поколений, тот нравственный потенциал, те нравственные силы, которые не дали пропасть России в годы самых тяжких испытаний; предостеречь молодёжь от опасности душевного очерствения, помочь ей усвоить и обогатить духовный багаж, накопленный предшествующими поколениями. 4. Проблема значения образа русской крестьянки в литературе 60-70-х годов XXвека. (Каково значение образа русской крестьянки, созданного в произведениях русской литературы 60-70-х годов XXвека?) 4. В образах русских крестьянок запечатлены лучшие черты национального характера, душа нашего народа, бесконечная самоотверженность, обострённая совесть и чувство долга, способность к самоограничению и состраданию, любовь к труду, к земле и ко всему живому. 5. Проблема определения роли русской женщины в Великой Отечественной войне. (Какова роль русской женщины в Великой Отечественной войне?) 5. В годы минувшей войны русская женщина совершила великий подвиг. Она «открыла второй фронт», на своих плечах вынесла все тяготы, боль потерь; в течение долгих военных лет кормила и одевала страну. Текст. (1)Старая деревня с её тысячелетней историей уходит сегодня в небытие. (2)А это значит - рушатся вековые устои, исчезает та многовековая почва, на которой выросла вся наша национальная культура: её этика и эстетика, её фольклор и литература, её чудо-язык. (3)Деревня - наши истоки, наши корни. (4)Деревня - материнское лоно, где зарождался и складывался наш национальный характер. (5)И вот сегодня, когда старая деревня доживает свои последние дни, мы с новым, особым, обострённым вниманием вглядываемся в тот тип человека, который был создан ею, вглядываемся в наших матерей и отцов, дедов и бабок. (6)Ох, немного выпало на их долю добрых слов! (7)А ведь именно на них, на плечах этих безымянных тружеников и воинов, прочно стоит здание всей нашей сегодняшней жизни! (8)Вспомним, к примеру, только один подвиг русской женщины в минувшей войне. (9)Ведь это она, русская баба, своей сверхчеловеческой работой ещё в сорок первом году открыла свой второй фронт, тот фронт, которого так жаждала Красная армия. (10)А как, какой мерой измерить подвиг все той же русской бабы в послевоенную пору, в те времена, когда она, зачастую сама голодная, раздетая и разутая, кормила и одевала страну, с истинным терпением и безропотностью русской крестьянки несла свой тяжкий крест вдовы-солдатки, матери погибших на войне сыновей! (11)Taк что же удивительного, что старая крестьянка в нашей литературе на время потеснила, а порой и заслонила собой других персонажей? (12)Вспомним «Матрёнин двор» А. Солженицына, «Последний срок» В. Распутина, героинь В. Шукшина, А. Астафьева и В. Белова. (13)Это не идеализация деревенской жизни и не тоска по уходящей избяной Руси, как с бездумной легкостью и высокомерием вещают некоторые критики и писатели, а наша сыновняя, хотя и запоздалая благодарность. (14)Это стремление осмыслить и удержать духовный опыт людей старшего поколения, тот нравственный потенциал, те нравственные силы, которые не дали пропасть России в годы самых тяжких испытаний. (15)Да, эти героини малограмотные, наивные и чересчур доверчивые, но какие душевные россыпи, какой душевный свет! (16)Бесконечная самоотверженность, обострённая русская совесть и чувство долга, способность к самоограничению и состраданию, любовь к труду, к земле и ко всему живому - да всего не перечислишь.
14. 14. (17)Hо к сожалению, современный молодой человек, взращённый в иных, более благоприятных условиях, не всегда наследует эти жизненно важные качества. (18)И одна из главнейших задач современной литературы - предостеречь молодёжь от опасности душевного очерствения, помочь ей усвоить и обогатить духовный багаж, накопленный предшествующими поколениями. (19)В последнее время мы много говорим о сохранении природной среды, памятников материальной культуры. (20)Не пора ли с такой же энергией и напором ставить вопрос о сохранности и защите непреходящих ценностей духовной культуры, накопленной вековым народным опытом... (По Ф.А. Абрамову*) * Фёдор Александрович Абрамов (1920-1983 гг.) - российский писатель, литературовед, публицист; один из наиболее ярких представителей «деревенской прозы» - значительного направления советской литературы 1960-1980-х годов. Антон Павлович Чехов – «В аптеке». Вариант 26 Текст. (1)Был поздний вечер. (2)Домашний учитель Егор Алексеич Свойкин, чтобы не терять попусту времени, от доктора отправился прямо в аптеку. (3)3а желтой, лоснящейся конторкой стоял высокий господин с солидно закинутой назад головой, строгим лицом и с выхоленными бакенами, по всей видимости провизор. (4)Начиная с маленькой плеши на голове и кончая длинными розовыми ногтями, всё на этом человеке было старательно выутюжено, вычищено и словно вылизано. (5)Нахмуренные глаза его глядели свысока на газету, лежавшую на конторке. (6)Он читал. (7)Свойкин подошёл к конторке и подал выутюженному господину рецепт. (8)Тот, не глядя на него, взял рецепт, дочитал в газете до точки и, сделав легкий полуоборот головы направо, пробормотал: - Через час будет готово. - (9)Нельзя ли поскорее? - спросил Свойкин, - (10)Mнe решительно невозможно ждать. (11)Провизор не ответил. (12)Свойкин опустился на диван и принялся ждать. (13)Свойкин был болен. (14)Bo рту у него горело, в ногах и руках стояли тянущие боли, в отяжелевшей голове бродили туманные образы, похожие на облака и закутанные человеческие фигуры. (15)Разбитость и головной туман овладевали его телом всё больше и больше, и он, чтоб подбодрить себя, решил заговорить с провизором. - (16)Должно быть, у меня горячка начинается. (17)Ещё счастье моё в том, что я в столице заболел! (18)Не дай бог этакую напасть в деревне, где нет докторов и аптек! (19)Провизор на обращение к нему Свойкина не ответил ни словом, ни движением, словно не слышал. (20)Не получив ответа на свой вопрос, Свойкин принялся рассматривать строгую, надменно-учёную физиономию провизора. «(21)Cтpaнныe люди, ей-богу! - подумал он. - (22)В здоровом состоянии не замечаешь этих сухих, чёрствых физиономий, а вот как заболеешь, как я теперь, то и ужаснёшься, что святое дело попало в руки этой бесчувственной утюжной фигуры». - (23)Получите! - вымолвил провизор наконец, не глядя на Свойкина. (24)Внесите в кассу рубль шесть копеек! - (25)Рубль шесть копеек? -забормотал Свойкин, конфузясь. - (26)А у меня только всего один рубль... (27)Как же быть-то? - (28)Не знаю! - отчеканил провизор, принимаясь за газету. - (29) В таком случае вы извините... (30)Шесть копеек я вам завтра занесу или в конце концов пришлю.
15. 15. - (31)Этого нельзя! (32)Сходите домой, принесите шесть копеек, тогда и лекарства получите! (33)Свойкин вышел из аптеки и отправился к себе домой. (34)Пока учитель добирался до своего номера, он садился отдыхать раз пять. (35)Придя к себе и найдя в столе несколько медных монет, он присел на кровать отдохнуть. (36)Какая-то сила потянула его голову к подушке. (37)Он прилёг, как бы на минутку. (38)Туманные образы в виде облаков и закутанных фигур стали заволакивать сознание. (39)Долго он помнил, что ему нужно идти в аптеку, долго заставлял себя встать, но болезнь взяла свое. (40)Медяки высыпались из кулака, и больному стало сниться, что он уже пошёл в аптеку и вновь беседует там с провизором. (По А. П. Чехову*) * Анmон Павлович. Чехов (1860-1904 гг.) - выдающийся русский писатель, классик мировой литературы. Лев Кассиль. Рассказ «Зеленая веточка». Вариант 31 Текст. (1)Ha Западном фронте мне пришлось некоторое время жить в землянке техника-интенданта Тарасникова. (2)Он работал в оперативной части штаба гвардейской бригады. (3)Тут же, в землянке, помещалась его канцелярия. (4)Целые дни он надписывал и заклеивал пакеты, припечатывал их сургучом, согретым над лампой, рассылал какие-то донесения, принимал бумаги, перечерчивал карты, стучал одним пальцем на заржавленной машинке, тщательно выбивая каждую букву. (5)Однажды вечером, когда я вернулся в нашу халупку, основательно промокнув под дождем, и сел на корточки перед печкой, чтобы растопить её, Тарасников встал из-за стола и подошёл ко мне. - (6)Я, видите ли, - сказал он несколько виновато, - решил временно не топить печки. (7)А то, знаете, печка угар даёт, и это, видимо, отражается на её росте. (8)Она совсем расти перестала. - (9)Да кто расти перестал? - (10)A вы что же, до сих пор не обратили внимания? - уставившись на меня с негодованием, закричал Тарасников. - (11)А это что? (12)Не видите? (12)И он с внезапной нежностью поглядел на низкий бревенчатый потолок нашей землянки. (14)Я привстал, поднял лампу и увидел, что толстый кругляш вяза в потолке пустил зелёный росток. (15)Бледненький и нежный, с зыбкими листочками, он протянулся под потолок. (16)B двух местах его поддерживали белые тесемочки, приколотые кнопками к потолочине. - (17)Понимаете? - заговорил Тарасников. - (18)Всё время росла. (19)Такая славная веточка вымахнула. (20)А тут стали мы с вами топить часто, а ей, видно, не нравится. (21)Я вот тут зарубочки делал на бревне, и даты у меня проставлены. (22)Видите, как сперва быстро росла. (23)Иной день по два сантиметра вытягивала. (24)Даю вам честное благородное слово! (25)А как стали мы с вами чадить тут, вот уже три дня не наблюдаю роста. (26)Так ей и захиреть недолго. (27)Давайте уж воздержимся. (28)А меня, знаете, интересует: доберется он до выхода? (29)Ведь так и тянется поближе к воздуху, где солнце, чует из-под земли. (30)И мы легли спать в нетопленой, сырой землянке. (31)На другой день я сам уже заговорил с ним о его веточке.
16. 16. - (32)Представьте себе, почти на полтора сантиметра вытянулась. (33)Я же говорил, топить не надо. (34)Просто удивительное это явление природы! ... (35)Ночью немцы обрушили на наше расположение массированный артиллерийский огонь. (36)Я проснулся от грохота близких разрывов, выплевывая землю, которая от сотрясения обильно посыпалась на нас сквозь бревенчатый потолок. (37)Тарасников тоже проснулся и зажёг лампочку. (38)Всё ухало, дрожало и тряслось вокруг нас. (39)Тарасников поставил лампочку на середину стола, откинулся на койке, заложив руки за голову: - (40)Я так думаю, что большой опасности нет. (41)Не повредит её? (42)Конечно, сотрясение, но тут над нами три наката. (43)Разве уж только прямое попадание. (44)А я её, видите, подвязал. (45)Словно предчувствовал... (46)Я с интересом поглядел на него. (47)Он лежал, запрокинув голову на подложенные за затылок руки, и с нежной заботой смотрел на зеленый слабенький росточек, вившийся под потолком. (48)Он просто забыл, видимо, о том, что снаряд может обрушиться на нас самих, разорваться в землянке, похоронить нас заживо под землей. (49)Нет, он думал только о бледной зелёной веточке, протянувшейся под потолком нашей халупы. (50)Только за неё беспокоился он. (51)И часто теперь, когда я встречаю на фронте и в тылу взыскательных, очень занятых, сухих и чёрствых на первый взгляд, малоприветливых как будто людей, я вспоминаю техника- интенданта Тарасникова и его зелёную веточку. (52)Пусть грохочет огонь над головой, пусть промозглая сырость земли проникает в самые кости, всё равно - лишь бы уцелел, лишь бы дотянулся до солнца, до желанного выхода робкий, застенчивый зелёный росток. (53)И кажется мне, что есть у каждого из нас своя заветная зеленая веточка. (54)Ради неё готовы мы перенести все мытарства и невзгоды военной поры, потому что твёрдо знаем: там, за выходом, завешенным сегодня отсыревшей плащ-палаткой, солнце непременно встретит, согреет и даст новые силы дотянувшейся, нами выращенной и сбережённой ветке нашей. (По Л.А. Кассилю*) * Лев Абрамович Кассиль (1905-1970 гг.) - видный русский прозаик, один из основоположников отечественной детской и юношеской литературы. Пришвин «Голубая стрекоза». В ту первуюмировуювойну1914 года я поехал военнымкорреспондентомнафронт в костюме санитараи скоро попал в сражение на западе в Августовских лесах.Язаписывал своим краткимспособомвсе мои впечатления,но,признаюсь,нина одну минутуне оставляломенячувство личнойненужностии невозможностисловомсвоим догнать то страшное,чтовокругменясовершалось. Я шел по дороге навстречувойне и поигрывал со смертью:топадал снаряд, взрывая глубокуюворонку,то пуляпчелкойжужжала,я же все шел,с любопытствомразглядываястайки куропаток, летающихотбатареи к батарее. - Вы с ума сошли, - сказал мне строгий голосиз-под земли. Я глянул и увидел головуМаксима Максимыча: бронзовое лицоегос седыми усами былострого и почти торжественно.Втоже времястарый капитансумел выразить мне и сочувствие и покровительство.Через минутуя хлебал унегов блиндаже щи. Вскоре,когдадело разгорелось,онкрикнул мне: - Дакак же вам, писательвы такой-рассякой,не стыднов такие минутызаниматься своими пустяками? - Чтоже мне делать? - спросил я, оченьобрадованныйегорешительнымтоном. - Бегите немедленно,поднимайтевонтех людей,велитеизшколыскамейкитащить,подбиратьи укладыватьраненых… Я поднимал людей,тащил скамейки,укладывал раненых,забыл всебе литератора,ивдругпочувствовал, наконец,себянастоящим человеком,имне было такрадостно, чтоя здесь, на войне,не толькописатель. В это времяодин умирающийшептал мне: - Вотбы водицы… Я по первомусловураненогопобежал заводой. Но он не пил и повторял мне: - Водицы,водицы, ручья… С изумлениемпоглядел яна него,и вдруг все понял:этобыл почтимальчик с блестящимиглазами,с тонкимитрепетнымигубами,отражавшимитрепетдуши.
17. 17. Мы с санитаром взялиносилки и отнеслиегона берегручья.Санитарудалился,я остался с глазу на глаз с умирающиммальчикомна берегулесногоручья. В косых лучах вечернегосолнцаособеннымзеленымсветом,какбыисходящимизнутрирастений, светилисьминареткихвощей,листкителореза,водяных лилий,надзаводью кружиласьголубаястрекоза.А совсем близкоот нас, где заводь кончалась,струйкиручья,соединяясь на камушках,пелисвоюобычную прекраснуюпесенку.Раненыйслушал,закрывглаза,егобескровные губысудорожнодвигались,выражая сильнуюборьбу.И вот борьбазакончилась милойдетскойулыбкой,и открылисьглаза. - Спасибо, - прошептал он. Увидев голубуюстрекозу,летающуюузаводи,он еще раз улыбнулся,еще разсказал спасибо и снова закрыл глаза. Прошлосколько-товременивмолчании,каквдруг губы опятьзашевелились,возниклановаяборьба,и я услышал: - А что, она еще летает? Голубаястрекозаеще кружилась. - Летает, - ответил я, - и еще как! Он опятьулыбнулсяи впал в забытье. Между теммало-помалусмерклось,ия тоже мыслямисвоими улетел далеко,изабылся.Как вдруг слышу, он спрашивает: - Все еще летает? - Летает, - сказал я, не глядя,не думая. - Почемуже я не вижу? - спросил он,с трудомоткрываяглаза. Я испугался. Мне случилосьраз видетьумирающего,которыйпередсмертьювдругпотерял зрение,ас нами говорил еще вполне разумно.Не так ли и тут:глаза его умерлираньше.Ноя сам посмотрел нато место,где леталастрекоза,иничегоне увидел. Больнойпонял,чтоя его обманул,огорчилсямоимневниманиеми молчазакрыл глаза. Мне сталобольно,и вдруг я увидел в чистойводе отражение летающейстрекозы.Мыне могли заметить ее на фоне темнеющеголеса,новода - эти глаза землиостаютсясветлыми,когда и стемнеет:этиглаза как будтовидят во тьме. - Летает,летает! - воскликнул ятакрешительно,такрадостно,чтобольнойсразуоткрыл глаза. И я емупоказал отражение.И он улыбнулся. Я не буду описывать,какмы спасли этогораненого, - по-видимому,егоспасли доктора.Но я крепковерю: им, докторам,помоглапесньручьяи мои решительные ивзволнованные словаотом,что голубаястрекоза и в темноте леталанадзаводью. Солоухин Влaдимир. Рассказ «Белaя трaвa». Вариант 32. Текст. (1)Есть на нашей реке такие глухие и укромные места, что, когда продерешься через спутанные лесные заросли, заполненные к тому же крапивой, и присядешь около самой воды, почувствуешь себя как бы в отгороженном от остального земного пространства мире. (2)На самый грубый, поверхностный взгляд, мир этот состоит только из двух частей: из зелени и воды. (3)Будем теперь по капелькам увеличивать наше внимание. (4)При этом почти одновременно с водой и зеленью увидим, что, как ни узка речка, как ни густо сплелись над её руслом ветки, всё же и небо принимает не последнее участие в сотворении нашего маленького
18. 18. мира. (5)Оно то серое, когда ещё самый ранний рассвет, то серо-розовое, то ярко-красное - перед торжественным выходом солнца, то золотое, то золотисто-синее и, наконец, голубое, как и полагается ему быть в разгаре ясного летнего дня. (6)В следующую долю внимания мы уже различим, что то, что казалось нам просто зеленью, вовсе не просто зелень, а нечто подробное и сложное. (7)И в самом деле, натянуть бы около воды ровную зелёную парусину, то-то была бы дивная красота, то-то восклицали бы мы: «Земная благодать!» (8)Страстный рыболов Антон Павлович Чехов был не так уж прав, говоря, что во время уженья приходят в голову светлые, хорошие мысли. (9)Глядя на белые пышные груды цветов, я часто думал о нелепости положения. (10)Я вырос на этой реке, чему-то меня учили в школе. (11)Цветы эти я вижу каждый раз, и не просто вижу - выделяю из всех остальных цветов. (12)A вот спроси меня, как они называются, - не знаю, почему- то ни разу не слыхал их названия от других, тоже здесь выросших людей. (13)Одуванчик, ромашка, василек, подорожник, колокольчик, ландыш - на это нас ещё хватает. (14)Эти растения мы ещё можем называть по имени. (15)Впрочем, может быть, один лишь я и не знаю? (l6)Нет, кого бы я ни расспрашивал в селе, показывая белые цветы, все разводили руками: - Кто их знает! (17)Полно их растёт: и на реке, и в лесных оврагах. (18)A как называются? (19)Да тебе на что? (20)Мы вообще-то, я бы сказал, немного равнодушны ко всему, что окружает нас на земле. (21)Heт, нет, конечно, мы часто говорим, что любим природу: и эти перелески, и холмы, и роднички, и огневые, на полнеба, летние тёплые закаты. (22)Ну и, конечно, собрать букет цветов, ну и, конечно, прислушаться к пению птиц, к их щебетанию в золотых лесных верхах в то время, когда сам лес ещё полон темно-зеленой, черной почти прохлады. (23)Ну и сходить по грибы, ну и поудить рыбу, да и просто полежать на траве, глядя вверх на плывущие облака. (24)«Послушай, а как называется трава, на которой ты теперь так бездумно и так блаженно лежишь?» - (25)«То есть как это как? (26)Ну там... какой-нибудь пырей или одуванчик». - (27)«Какой же тут пырей? (28)Всмотрись повнимательнее. (29)На месте, которое ты занял своим телом, растёт десятка два разнообразных трав, и ведь каждая из них чем-нибудь интересна: то ли образом жизни, то ли целебными для человека свойствами. (30)Впрочем, это уж вроде как бы непостижимая для нашего ума тонкость. (31)Пусть об этом знают хотя бы специалисты. (32)Но названия, конечно, не мешало бы знать». (33)Из двухсот пятидесяти видов грибов, что растут повсеместно в наших лесах, начиная с апреля и кончая заморозками (кстати, почти все они съедобны, исключая лишь несколько видов), мы знаем «в лицо» и по названиям едва ли четвёртую часть. (34)Про птиц не говорю. (35)Кто мне подтвердит, какая из этих двух птиц малиновка-пересмешница, какая крапивница, а какая мухоловка-пеструшка? (36)Кто-нибудь, конечно, подтвердит, но каждый ли? (37)Но каждый ли третий, но каждый ли пятый - вот вопрос! (По В. Солоухину).

Сочинение:

Должен ли человек нести ответственность за близких? Над этим вопросом заставляет задуматься в своём тексте русский прозаик и публицист Борис Петрович Екимов.

Автор рассказывает о том, как семья решила навестить старую няньку, которая нынче живёт в доме престарелых. Мария Ивановна всем видом пыталась показать, что ей хорошо живется, но, по словам героя-рассказчика, семья понимала, что, предложив ей уехать с ними, она согласилась бы. Далее автор рассказывает об известии смерти няни. О том, что семья пропустила похороны, более того, им неизвестно, где похоронена Мария Ивановна. От этого героям совестно.

Я разделяю мнение Б.П.Екимова. Человек должен быть благодарен тому, кто посвятил хотя бы небольшой промежуток своей жизни ему и нести ответственность за него.

Очень часто данная проблема находит свое место в произведениях русских писателей. К.Г.Паустовский в рассказе "Телеграмма" рассматривает подобную проблему. Дочь Катерины Петровны вот уже который год не навещала свою мать. Дочь жила в городе, а мать в деревне. Катерина Петровна была больна и главное ее желание было увидеть дочь может быть в последний раз. Но Настя так и не смогла найти время для родной матери, для самого близкого человека в жизни. Мать умерла, так и не повидав свою дочь.

В произведении А.Де.Сент-Экзюпери "Планета людей" автор рассказывает об аварии, которая произошла с летчиком. О том, как он, затерянный в снегах, заставляет себя ползти вперед, не обращая внимания на боль. Летчика спасло чувство ответственности за близких ему людей.

Б.П.Екимов рассматривает актуальную проблему. Самое дорогое в жизни человека это время, и если кто-то посвятил хотя бы частичку своего времени нам, то мы должны быть ему благодарны за это и не забывать этого.

Текст Бориса Петровича Екимова

(1)Писем от Марьяны, старой нашей няньки, ждать не приходилось. (2)Мы с отцом решили её проведать.

(З)Ухоженный дом престарелых для бывших партийных работников стоял в редком пригородном лесочке. (4)Марьяна вышла к нам из дома со своей обычной радостной улыбкой до ушей. (5)Но только эта широкая улыбка да ещё медвежья неуклюжесть движений остались от совсем поседевшей няньки. (6)Да ещё, как прежде, она молола языком без перерыва.

(7)Оказалось, что здесь ей быстро наскучило сидеть сложа руки, и она попросилась в помощники на кухню. (8)Обслуга давно догадалась, что ни к советским, ни к партийным работникам Марьяна не принадлежит, а относится к разряду законченных простофиль, и на кухню бесплатного работника приняли без всяких проволочек. (9)Няня была очень довольна своей карьерой.

— (10)И тут пригодилась! — хвасталась она, выставляя перед нами дрожащие руки. — (11)С утра вот этими руками мешок картошки перечищу... (12)Палата у нас большая, что церковь, — продолжала она. — (13)На четверых. (14)Но одна бабка померла, и теперь койка гуляет. (15)А нам и лучше, свободнее!..

(16)Вообще она бодрилась изо всех сил и явно старалась убедить нас, как ей хорошо, славно живётся. (17)Но я слушал её, и сердце моё сжималось, а глаза почему-то не хотели смотреть на Марьяну. (18)Чувствовалось, предложи мы ей сейчас оставить этот замечательный приют с прекрасно налаженным бытом и поехать вместе с нами домой, она без раздумья пошла бы к машине.

(19)Уже когда мы прощались, обещая обязательно навестить её снова, Марьяна вспомнила ещё одно дело.

(20)Пенсия моя пропадает! — сказала она отцу с непреходящей улыбкой. — (21)Санитарки очки у бабок попрячут и деньги их прибирают. (22)А что сделаешь? — спохватилась она, поняв, что бросает тень на репутацию своего великолепного заведения. — (23)Они ж молодые, скорые. (24)Ты скажи, чтобы мою пенсию в банке складывали. (25)А когда меня закопают в землю, — тут она, как встарь, попыталась лихо топнуть ногой, — отдай эти деньги меньшему. — (20)Она имела в виду моего младшего брата.

(27)Отец, тоже, видимо, слегка расчувствовавшийся от встречи с Марьяной, заговорил было, что она проживёт ещё сто лет. (28)Но что-то новое и серьёзное скользнуло по лицу няни. (29)И она оборвала отца:

— Да нет...

(30)В конце лета из дома престарелых позвонили и сообщили о смерти Марии Ивановны Миколуцкой.

(31)Где её похоронили, неизвестно. (32)Ни один из нас не побывал на её могиле. (33)А нынче эту могилу уже не сыщешь. (34)Одиноким старухам, умирающим в домах престарелых, ни металлических крестов, ни каменных надгробий не полагается. (35)Достаётся им чаще всего деревянный колышек с фанерной дощечкой, на которой небрежно написаны фамилия и даты рождения и смерти.

(З6)Но через год-другой дождь и снег отнимают у фанерки чернильную надпись, колышек падает, могильный холмик оседает, и никаких следов того, что здесь лежат чьи-то кости, не остаётся. (37)Остаётся просто земля, из которой каждую весну дружно лезут куриная слепота, конский щавель, лопухи и одуванчики.

(38)Сейчас мне кажется, что так и должно быть. (39)Во что ещё могла превратиться наша няня, как не в простую землю, заросшую травой?

(40)Так я говорю себе и с подозрением прислушиваюсь к собственным словам: не пытаюсь ли я успокоить свою совесть?

(По Б. Екимову*)

* Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.) — русский прозаик и публицист.

Сочинение по тексту: “Писем от Марьяны, старой нашей няньки, ждать не приходилось.” Екимов Б.П.

Что значит хорошо относиться к старикам? Об этой вечной проблеме заставил меня размышлять писатель Б. Екимов.

В тексте рассказывается обычная история о том, как одна обеспечен­ная семья помещает в некий «замечательный приют с прекрасно налаженным бытом» старую няню. Рассказчик, которого она вырастила, однажды решает вместе со своим отцом навестить Марьяну. Автор показывает, как она рада встрече с родными, как она бодрится изо всех сил, старается не показать своей тоски и одиночества, убеждая их в том, «как ей славно и хорошо живётся». А у молодого человека сжимается сердце, и от стыда он не может поднять глаза на свою любимую няню.

Писатель подводит нас к мысли, что хорошее отношение к старикам не мо­жет ограничиваться их материальным обеспечением.

Я разделяю точку зрения автора. Не хлебом единым жив человек! Люди, а старики в особенности, нуждаются в другой роскоши – роскоши человеческого общения. Порой пожилого человека достаточно просто выслушать или побыть с ним рядом. Старики должны быть уверены в своей нужности, а не чувствовать себя помехой или обузой «молодёжи».

Вспоминается героиня рассказа К. Г. Паустовского «Телеграмма», которая каждый раз откладывает поездку к больной одинокой матери и даже забывает отвечать на её письма. Получив известие о болезни Катерины Ивановны, девушка снова медлит и не застает её в живых. Это тот случай, когда исправить ничего нельзя, а муки совести вряд ли утихнут с годами…

Таким образом, текст Б. Екимова учит, как не совершать досадных и горьких ошибок в жизни.

Здесь искали:

• нужно ли строго относиться к ошибкам пожилых людей сочинение