Игорь шишкин политолог. Политолог объяснил, зачем порошенко нужна провокация под мариуполем. Шишкин Игорь Сергеевич
23:06 — REGNUM
22 июня, демонстративно в день начала Великой Отечественной войны, парламент Польши дал разрешение на снос почти пятисот памятников советским воинам-победителям. Совершенно очевидно, что это был сознательный акт глумления над памятью наших отцов и дедов, циничный и наглый вызов России.
Как и следовало ожидать, российские политические и общественные деятели обрушили на Польшу громы и молнии. Польское руководство обвинили в пещерной русофобии, черной неблагодарности (шестьсот тысяч советских солдат погибли при освобождении Польши) и даже в «преступлении против своей страны». На 3 июля в Государственной Думе назначено специальное заседание комитета по международным делам. Для дачи объяснений на него приглашен польский посол. Резкое заявление сделал российский МИД: «С особым кощунством польские власти приурочили это решение к святому и трагическому для нас дню начала гитлеровской агрессии против СССР. … Те, кто продолжает кампанию «войны» с памятниками, должны понимать, что провоцируют дальнейшее обострение в российско-польских отношениях».
Столь решительная и единодушная реакция российского правящего класса вызывает уважение и ее можно только приветствовать. Однако при этом надо ясно отдавать себе отчет в том, что никакие, даже самые грозные заявления российских властей и уж тем более никакие пламенные филиппики российских политиков не заставят Польшу отказаться от воплощения в жизнь утвержденного Сеймом варварского плана. Причина очевидна — поляки абсолютно уверены в своей безнаказанности и абсолютно не верят в то, что обещанное «обострение отношений» обернется для них хоть какими-то неприятностями. К сожалению, все основания для такой уверенности у них есть.
Достаточно вспомнить вал обвинений в кощунстве, который обрушился на Польшу после разрушения памятника генералу Черняховскому (с прямой трансляцией по телевидению) в год 70-летия Победы в 2015 г. Официальный представитель МИД России Мария Захарова требовала от польских правителей «прекратить эту вакханалию» и ставила их действия в один ряд с действиями ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ): «Те, кто уничтожает памятники в Польше, во многом уподобляются ближневосточным террористам». Слова остались словами, никаких дел за ними не последовало.
В следующем 2016 г. количество снесенных памятников увеличилось в разы. Многократно увеличилось и количество обличительных спичей в российских СМИ. Министр иностранных дел России Сергей Лавров, обвинив Польшу в разрушении и осквернении 30 монументов советским воинам, заверил тогда общественность в том, что «МИД РФ осуществляет необходимые шаги — как на двусторонней основе, так и по линии профильных международных структур — для противодействия этой «неприемлемой линии».
Прошел еще год, и теперь мы имеем утвержденный на уровне парламента план сноса всех памятников, находящихся вне воинских кладбищ. Если события будут развиваться так, как развивались до сих пор, то через три месяца 469 монументов, воздвигнутых в честь подвига наших отцов и дедов, пойдут под бульдозер. А дальше, — здесь не должно быть иллюзий, — подобная судьба постигнет и памятники, установленные над могилами советских солдат.
Никакого преувеличения в подобном утверждении нет. И дело даже не в польской наглости (именуемой «гонором»), которая без должного отпора никогда не знает границ. Ситуация гораздо серьезней. Разрушение памятников — это неотъемлемая часть «исторической политики» польского государства. Политики, последовательно и целеустремленно проводимой польским руководством уже не одно десятилетие, независимо от смены персоналий на властном Олимпе.
В России, со времен торжества прозападного курса, от «исторической политики» принято шарахаться как от чего-то недостойного, противоречащего ценностям цивилизованного мира. «Оставьте историю историкам» — любимый призыв наших государственных деятелей. Поляки подобными комплексами не страдают.
Польша первой в Европе (Израиль — особый случай) превратила «историческую политику», основанную на образе «народа-жертвы», в эффективный инструмент решения внутри‑ и внешнеполитических задач. Это позволяет польским властям внутри страны консолидировать нацию на основе «фобий» (прежде всего «русофобии»), а вовне постоянно требовать преференций и уступок от соседних государств, якобы, находящихся перед польским народом в неоплатном долгу. Кстати, тот самый цивилизованный мир самым активным образом использовал «историческую политику» Польши для достижения своих стратегических интересов. В первую очередь, в компании по пересмотру истории Второй Мировой войны.
В 2009 г. Польше была предоставлена «честь» первой на уровне резолюции Сейма официально объявить Советский Союз государством-агрессором в равной мере с фашистской Германией ответственным за развязывание мировой бойни. Дальше пошло как по маслу. Теперь о «вине» СССР уже рассуждают как об «очевидной банальности», а 23 августа ежегодно отмечают Европейский день памяти жертв сталинизма и нацизма. Без польского «прорыва» на историческом фронте такое едва ли было бы возможно. Кстати, реакция Москвы на «историческую» резолюцию Сейма Польши была стандартной и предсказуемой: МИД призвал оставить историю историкам, а Госдума решила не поддаваться на провокации.
Не менее эффективно польское ноу-хау в исторической области было использовано и для вытеснения России с постсоветского пространства. Институты памяти, музеи советской оккупации, законы, закрепляющие необходимую власти антирусскую и антисоветскую трактовку исторических событий, — все это в Прибалтике, Грузии, Молдове, а теперь и на Украине делалось и делается по польским следам и лекалам.
Щедрые дивиденды от «исторической политики» получила и сама Польша. Полякам требовалось представить себя во Второй мировой войне невинной жертвой двух тоталитарных империй зла — они этого добились. Польше нужно было поставить Россию в положение кающегося — она и этого добилась. В последний раз (будем надеяться, что действительно в последний) Россия каялась перед поляками в 2010 г.
Неудивительно, что в современном польском государстве «историческая политика» стала чуть ли не универсальным инструментом обеспечения национальных интересов. Показательно личное участие в 2016 г. Президента Польши Анджея Дуды в обсуждении стратегии государственной «исторической политики», одним из направлений которой и является программа «освобождения общественного пространства страны от символов советского доминирования над Польшей».
Поэтому не надо иллюзий, разрушение памятников советским воинам — это не досадные эксцессы, вызванные злой волей конкретных политиков, и уж тем более не результат непонимания властями Польши национальных интересов своей страны. Они действуют в здравом уме и в твердой памяти, при полной поддержке Вашингтона и Брюсселя, в тесной координации с постсоветскими этнократиями, и при поддержке большинства польского населения, как бы нам ни хотелось уверить себя в обратном.
Соответственно, никакие самые пламенные речи, воззвания к совести, напоминание о том, что лишь благодаря подвигу советских солдат Польша и польская нации существуют на свете, в самом что ни на есть прямом, физическом смысле этого слова, не смогут остановить варварский план, утвержденный польским Сеймом. Не подлежит сомнению и то, что отрезвить «ясновельможных панов», привыкших за последние десятилетия к полной безнаказанности, — задача не из легких.
Показательна реакция Витольда Ващиковского, министра иностранных дел Польши, на ноту МИД РФ в связи с разрушением монумента генералу Черняховскому: «Мы ожидали другого сигнала в адрес нового правительства, а не войны памятников». Вот так, российский протест против сноса памятника герою войны воспринимается Варшавой, как начало «войны памятников» против Польши. Легко представить какую истерику польские власти закатят (при полной поддержке Запада), если реакция России не ограничится дипломатическими нотами.
Ситуация крайне запущена и безболезненно для обеих сторон ее уже не разрешить. Многолетняя политика «непротивления злу» на историческом поле поставила Россию перед выбором: или смириться с унижением или пойти на серьезный конфликт. Третьего не дано.
Конечно, уже озвучен вариант, якобы позволяющий и реального конфликта избежать, и лицо сохранить — предложение перенести памятники советским воинам в Россию. Возможно, и скорее всего, это предлагается от чистого сердца. Однако искренним сторонникам такого разрешения проблемы напомню слова одного из лучших специалистов по российско-польским отношениям Юрия Бондаренко: «Это абсолютно неправильная идея. Ничего не надо переносить. Как только что-то подобное прозвучит из России, для польских русофобов это будет как подарок судьбы … это будет выглядеть, что мы дали на это согласие». Фактически, независимо от личных устремлений авторов плана, это не более чем «патриотически» оформленная капитуляция перед польскими панами.
Какой вариант ответа на польский вызов выберет российская власть? Ответа на этот вопрос, полагаю, пока нет ни у кого. Еще несколько лет назад можно было бы со стопроцентной уверенностью ожидать очередной капитуляции, по традиции прикрытой гневным сотрясанием воздуха и призывами «оставить историю историкам». К такой реакции на любую атаку против России на историческом поле все уже давно привыкли, включая поляков.
Причем здесь важно подчеркнуть, что это капитулянтское «непротивление злу» определялось вовсе не происками конкретных представителей «пятой колонны» (хоть их и предостаточно) или чьим-то недопониманием серьезности «исторических» вызовов. Причина гораздо серьезнее — она в самой природе правящего слоя России, в его жизненных интересах. Столько сил они положили на приобщение к цивилизованному миру, экономическое взаимодействие наладили (мы им поставляем сырье и выводим капиталы, а они нам товары и убежище для нажитого непосильным трудом), семейные гнезда там свили, уже почти стали своими в среде сильных мира сего. Счастье казалось так близко, так возможно. А тут Запад затеял пересмотр истории Второй мировой войны.
Принять западную позицию значило открыто пойти против подавляющего большинства своего народа. Как показал опыт 90-х гг., власть, демонстративно попирающая мнение большинства, оказывается неустойчивой, а значит, возникает угроза баснословным доходам правящего класса и его надеждам стать частью глобальной элиты. С другой стороны, выступить против Запада — тогда «за что боролись»? Отсюда стремление соединить несоединимое: и с Западом из-за «гуманитарных благоглупостей» не поссориться, и в глазах своего народа остаться патриотами-государственниками. Этим и объясняется политика России на историческом поле в последние десятилетия. Она была вполне логична и закономерна в условиях того правящего слоя, который сложился в РФ.
Однако все течет, все изменяется. Возвращение Крыма, отказ капитулировать под санкциями, поддержка ДНР и ЛНР, Сирия — дают надежду на то, что в российской элите начались качественные изменения, что «национализация элиты» — не пустое понятие. Именно поэтому сейчас и невозможно однозначно предсказать, каким будет ответ России на наглый польский вызов.
К тому же свою роль может сыграть и время выбранное Польшей для сноса памятников советским воинам. Пик разрушений придется на разгар президентской избирательной кампании. И самые отъявленные поборники европейских ценностей во властных структурах вынуждены учитывать то, какое влияние безнаказанное разрушение монументов героям окажет на, так скажем, коллективный Бессмертный полк России.
Последний вопрос, мимо которого нельзя пройти: «Есть ли у России в настоящих условиях реальная возможность дать достойный ответ Польше»? При наличии политической воли — несомненно, есть. И первое, что необходимо сделать уже сейчас — это развернуть широкую общественную дискуссию о том, какими конкретными мерами следует наполнить обещанное МИД России «обострение в российско-польских отношениях». С проведением соответствующих парламентских слушаний в сентябре перед запланированным стартом программы сноса памятников. Таких мер, гарантированно, эксперты предложат более чем достаточно:
отзыв посла;
запрет на въезд в Россию всем польским политикам, деятелям культуры и журналистам, поддержавшим уничтожение памятников;
экономические санкции (полное эмбарго на ввоз любых польских товаров);
официальное сомнение в легитимности западной границы Польши (подарок Сталина — избавляться от тоталитарного наследия, так избавляться);
новая экспертиза подлинности «катынских документов» под контролем Русской Православной Церкви и КПРФ с последующим судом над всеми виновными в фальсификации и политике покаяния (прецедент с повторной экспертизой «царских останков» уже есть);
активная собственная историческая политика, которая не оставит камня на камне от столь доходного образа «страны-жертвы».
И многое, многое другое.
Поляки при всем своем «гоноре» здравым смыслом и чувством самосохранения не обделены. Если же они не поверят в серьезность намерений России, тогда, невзирая ни на какие внешнеполитические осложнения и экономические убытки, самые жесткие из всех возможных мер должны быть обрушены на Польшу. Польша и поляки должны на собственной шкуре почувствовать, к чему приводит глумление над памятью наших воинов.
P . S . Уже после написания статьи, пришло сообщение о том, что председатель Государственной думы Вячеслав Володин обсудил эту проблему со спикером Кнессета Израиля. Принято решение о совместном протесте парламентов двух стран против польского кощунства. Может быть, действительно, лед трогается?
Игорь Шишкин — заместитель руководителя Института стран СНГ
Игорь Шишкин - историк, публицист, заместитель директора Института стран СНГ.
Переписывание истории, героизация нацистских пособников, предателей - это проблема не истории, а исторической политики. Главная проблема заключается даже не столько в том, что побуждало людей становиться коллаборационистами, как обтекаемо мы выражаемся, а если по-русски, то изменниками родины, а главное - почему сейчас из них пытаются сделать героев. Архимандрит Тихон Шевкунов, очень правильно, по-моему, сказал, что до тех пор, пока маленькие дети на вопрос - кто герой войны, будут говорить генерал Карбышев, а не генерал Власов, у России есть будущее. То есть это вопрос идет сейчас не о прошлом, вопрос стоит о будущем нашей страны, и, кстати сказать, Украины, и Прибалтики.
Измена и предательство существовали во все войны и, увы, были, есть и будут. Да, в этой войне изменников, может быть, было чуть-чуть больше, но это было связано и прямо связано с проблемой гражданской войны, которая прошла всего-навсего за два десятилетия до того. Кроме того, Советский Союз - многонациональное государство. В любом многонациональном государстве всегда есть сепаратистские движения, и здесь, конечно же, их попытались использовать. Но это все оправдания и объяснения, попытки объяснить. На самом деле, измена оставалась изменой.
Нужно признать, что и на Украине, и в Прибалтике после распада СССР к власти пришли сепаратисты. Не сепаратисты отделили эти территории, не они разрушили Советский Союз, но к власти пришли сепаратисты, даже иногда невольно, как Кравчук сам не знал, что станет сепаратистом. И после того, как они обрели власть, для них самым страшным было - это исчезнуть как ночной кошмар после того, как Россия выздоровеет, и заработают центростремительные тенденции. Они хорошо усвоили опыт восстановления территориальной целостности после краха 1917 года в форме СССР. И что им оставалось? Им нужно посочувствовать, - им нужно было создать миф об оккупантах, миф о вековой национально-освободительной войне. Но здесь сразу, же они попадали в сложное положение - Великая Отечественная. Какая национально-освободительная война против русских оккупантов, если практически все население Украины, значительная часть Прибалтики сражались плечом к плечу с русскими против гитлеровской Германии, когда им всем принадлежит победа? И вот здесь, во-первых, нужно было подменить смысл победы, сделать борьбу, не Великую Отечественную войну. Этот термин был изъят и на Украине, и в Прибалтике. А во-вторых, национально-освободительная война без пантеона героев не бывает. А где их взять? Кроме нацистских пособников никто на это не годился. Но здесь сразу возникает еще одна проблема перед ними. Дело в том, что Гитлер и его сателлиты воевали не только против Советского Союза, но и против Соединенных Штатов, Англии. А от Соединенных Штатов зависит их нынешняя независимость во многом, потому что для них главное - независимость от России. И тогда закономерно рождается миф о «третьей силе», что они якобы одели эсэсовские мундиры, чтобы сражаться против тоталитарного Советского Союза, а затем повернуть оружие против второй Империи зла.
Массированной лжи должна быть противопоставлена, правда и при этом должны быть четко расставлены акценты. Мы все сейчас очень много и хорошо знаем про изменников, про Бандеру, про эсэсовские дивизии Прибалтики. Но, многие ли молодые люди знают, про Ковпака? Многие ли знают, об эстонском стрелковом корпусе, который прославился при штурме Великих Лук и там стоит величественный памятник? Многие ли знают о 16-й литовской дивизии, стоявшей насмерть под Курском? О латышском стрелковом корпусе, одна из дивизий которого так хорошо воевала, что получила звание «Гвардейской»? Я думаю, что мало. Но самое главное, наверно, нужно говорить правду о сути войны. О том, что это была Великая Отечественная война за спасение, за сохранение в физическом смысле всех народов нашей страны, в том числе и так нежно сейчас любящих Галичину, западенцев, и так «уважающих», точнее уважающих без кавычек, увы, эсэсовцев, прибалтов. Это была война Отечественная за нашу жизнь, за то чтобы мы все, все народы жили. И если так ставить вопрос, то тогда сами собой отпадают все инсинуации про достоинства и недостатки тех или иных политических деятелей, политических систем. Как бессмысленно обсуждать в контексте войны 1812 года, что прогрессивней капитализм или феодализм, и сколько было крепостных у Раевского.
В ближайшие дни Киев может устроить военную провокацию на линии соприкосновения в Донбассе, сообщила официальный представитель МИД РФ Мария Захарова. По ее словам, Украина рассчитывает воспользоваться военным положением и организовать наступление на мариупольском направлении, чтобы захватить контролируемую Донецком территорию Приазовья и выход на границу с Россией.
О возможной провокации украинских силовиков заявили и в самопровозглашенной ДНР. Как отметил руководитель представительства ДНР в Совместном центре контроля и координации прекращения огня и стабилизации обстановки на юго-востоке Украины (СЦКК) Руслан Якубов, республика готова принять экстренные меры в случае атаки.
Ранее управление Народной милиции заявило о скоплении более чем 12 тысяч украинских силовиков и 90 единиц военной техники на юге Донецкой области. "В свете подготовки к наступлению на Мариупольском направлении украинские силовики уже третью ночь минируют отдельные участки автомобильных дорог в районах населенных пунктов Славное, Березово и Тарамчук", – заявил руководитель пресс-службы военного ведомства Даниил Безсонов.
К линии соприкосновения стягивают артиллерию, в том числе РСЗО "Град". Поводом для броска может стать провокация с химическим оружием, уточнили в республиканской Народной милиции.
Политолог, заместитель директора Национального института развития современной идеологии Игорь Шатров в эфире радио Sputnik прокомментировал ситуацию.
"Военный сценарий возможен. Мы видим, что ВСУ собирают на границе Донбасса войска, на Украине идет не открытая, но явная мобилизация, слышим очень воинственную риторику. Слово "война" используется уже для связки слов в предложениях. И главное: (президент Украины Петр) Порошенко в открытую говорит, что Россия якобы начнет боевые действия, и под угрозой – Мариуполь. Это может говорить именно о том, что если кто-то задумал провокацию со стороны Украины, то, скорее всего, она в Мариуполе и случится, чтобы впоследствии можно было обвинить Россию в том, что якобы она начала боевые действия", – сказал Игорь Шатров.
Он объяснил, чем президенту Украины может быть выгодно такое развитие событий.
"Цель последнего времени – это втягивание России в открытое боевое столкновение. Донбасс им сейчас нужен именно для того, чтобы спровоцировать Россию ответить на провокации, на какие-то действия, в результате которых Россию можно будет уже прямо обвинить в военной агрессии. К тому же, впереди выборы президента, заканчивается режим военного положения, который и был призван каким-то образом создать условия, чтобы Порошенко либо победил на выборах, собрав электорат на этой патриотической волне, либо отменил или передвинул выборы, если ситуация будет складываться не в его пользу. И война – самый удобный сценарий, чтобы он мог найти возможность для выхода из этой критической ситуации", – считает Игорь Шатров.
Шишкин Игорь Сергеевич
Заместитель директора Института стран СНГ
В 2011 году исполняется двадцать лет незалежной Украине, двадцать лет Российская Федерация и Украина живут отдельно друг от друга и все эти двадцать лет независимо от смены президентов и правящих партий украинская политика в отношении России остается неизменно стабильной и последовательной. Первый же президент Украины Леонид Кравчук в основу внешней политики закладывает откровенно антироссийский вектор, а внутренней - антирусский, объявляет войну Русской Православной Церкви на Украине. Леонид Кучма, пришедший к власти благодаря голосам пророссийски настроенных избирателей, под лозунгом придания русскому языку статуса государственного, всемерно развивает и углубляет линию Кравчука. При нем филаретовские раскольники активно захватывают православные храмы, русский язык планомерно вытесняется из системы образования, из всех сфер общественной жизни, в основу школьного курса истории кладется концепция Украины - российской колонии и многовековой национально-освободительной борьбы украинского народа против России, начинается активная подготовка страны к вступлению в НАТО. Президент Виктор Ющенко, ярый обличитель «кучмизма», в отношении России ни на йоту не отошел от курса предшественника. Единственное различие - он попытался открыто, нахрапом сделать то, что Кучма делал осторожно и постепенно. После напряженной политической борьбы Ющенко сменяет его антипод Виктор Янукович - восторгам и надеждам, особенно после Харьковских соглашений, и в России и на Украине нет предела. Однако прошло полтора года и все медленно, но верно возвращается на круги своя. Как справедливо подметил глава комитета Госдумы по внешней политике Константин Косачев: «Будучи в оппозиции к Ющенко, Янукович делал все, чтобы учения НАТО на Украине не проходили, а теперь они не просто проходят, а проходят в провокационном формате» (1).
Объяснить такую поразительную для украинской политики стабильность и последовательность фатальным невезением Украины на президентов невозможно. Раз не повезло, два не повезло, три не повезло, четыре не повезло - закономерность, однако. Двадцатилетний опыт доказывает, что от перемены персоналий на киевском Олимпе политика Украины на российском направлении совершенно не зависит. Ничего удивительного и необычного в этом нет. История знает множество тому примеров. В течение нескольких веков каждый Папа Римский и каждый император Священной римской империи германской нации, невзирая на личные симпатии и антипатии, становились врагами «по должности» и борьба между ними раздирала всю Европу. В старину к подобным явлениям применялось очень емкое понятие - «сила вещей». Другой вопрос, какая «сила вещей» заставляет президентов Украины «по должности» проводить антироссийскую и антирусскую политику, почему по совершенно справедливому определению Арсения Яценюка в Киеве «никогда ни при каких обстоятельствах не будет пророссийского президента» (2)? Особенно если учесть, что ни о какой несовместимости народов двух государств не может быть и речи. Более того, главным препятствием на пути воплощения в жизнь антироссийской и антирусской политики всех украинских президентов являлся и является именно народ Украины.
Ответ лежит на поверхности, и он очевиден: антироссийская и антирусская политика - не ошибка или чей-то злой умысел, а неизбежное следствие украинской независимости. Второго без первого не может быть в принципе. Сказав «а», и признав независимость Украины благом, неизбежно придется более или менее громко и открыто говорить «б». И наоборот, отказ говорить «б» (проводить антироссийскую и антирусскую политику), неизбежно поставит под вопрос целесообразность произнесения «а» (признания независимости Украины от России благом).
Не так давно бурю возмущения вызвало заявление Константина Косачева о том, что уравнение в правах русского и украинского языка опасно для суверенитета Украины и поэтому Кремль не будет настаивать на выполнении Виктором Януковичем предвыборного обязательства о придании русскому языку статуса государственного: «Да, существует проблема русского языка, ясно, что значительная часть населения Украины продолжает им пользоваться, считая родным. Но так же очевидно, что если дать этому языку такие же полномочия и свободы как украинскому, то от этого мог бы пострадать уже украинский язык, что было бы совершенно неправильно для судьбы государственности, суверенитета Украины» (3).
Причины возмущения русских на Украине и в России такими словами российского политика понятны, но надо признать, что он сказал сущую правду: в российской элите есть силы, которым нет никакого дела до русской нации, это во-первых, а во-вторых, искусственно созданный австро-польскими и большевистскими «языковедами» литературный украинский язык не выдержит в равных условиях конкуренции с русским (4), а это уже является прямой угрозой независимости Украины от России. Нет отдельного от русского литературного языка - нет и отдельной от русской нации. Нет отдельной нации - нет и трехвековой национально-освободительной борьбы против русских колонизаторов. Нет истории национально-освободительной борьбы, тогда уже не очевидным благом становится и независимость Украины от результатов совместного с великороссами и белорусами исторического творчества (в частности, совместно освоенных природных богатств Сибири).
Соответственно, без разрушения общерусского самосознания у украинцев, без фальсификации истории народа и превращения его в «иванов, не помнящих родства», без максимального дистанцирования от России независимую Украину не построишь. Это не теория, а практика, которая, как известно, является критерием истины. «Украинские националисты», как на подбор, злейшие враги России и всего русского. Западная Украина, в которой «украинская идея» наиболее прочно вошла в общественное сознание, является оплотом антирусских и антироссийских сил на Украине. Все без исключения борцы за украинскую незалежность боролись исключительно за независимость от России и готовы были отдать власть над Украиной любому, кто пообещает обеспечить разрыв с Россией (турецкому султану, польскому или шведскому королю, австро-венгерскому или германскому императору, фюреру «тысячелетнего рейха» или «брюссельской бюрократии»).
Показательна современная ситуация. В ответ на любое интеграционное предложение от России (например, присоединение к Таможенному союзу) Киев сразу заявляет о невозможности передать и часть суверенитета наднациональным органам, и тут же, для большей видимо убедительности отказа, подтверждает неизменность курса на вступление в Европейский союз с его наднациональным парламентом и президентом. Такая родовая особенность приверженцев незалежности позволяет даже предположить, что независимость Украины для них не цель, а лишь средство проведения антироссийской и антирусской политики. Впрочем, невзирая на то, что первично, а что вторично в проекте «Независимая Украина», неразрывная взаимосвязь и взаимообусловленность его элементов доказана исторической практикой.
Конечно, на исторический опыт можно закрыть глаза и попытаться уверить себя и окружающих, что настоящее и тем более будущее зависят не от прошлого, а зависят исключительно от степени разумности принимаемых сегодня решений. Поэтому совершенно не важно, что из себя представлял украинский сепаратизм, именуемый «национализмом», как не важна и практика прошедших двух десятилетий - все это естественные издержки процесса становления государственности. Мы живем в XXI веке, Российская Федерация и Украина два новых независимых государства, пытающиеся строить свою жизнь на демократических принципах. Они, несмотря на все ошибки и довлеющие над общественным сознанием пережитки прошлого, могут стать добрыми соседями и партнерами, подобно Соединенным Штатам и Канаде. Для этого нужна только добрая воля, здоровый прагматизм и способность к взаимовыгодным компромиссам.
Подобная оптимистическая точка зрения всем хороша и желающих ее принять более чем достаточно (по принципу - «я сам обманываться рад»). Однако ее полная несостоятельность, увы, очевидна, что доказано опять-таки не теорией, а исторической практикой, причем нашей собственной. Сначала большевики объявили началом истории страны момент своего прихода во власть. Прошло совсем немного времени и выяснилось, что концепция «чистого листа» очень эффективна для разрушения, но абсолютно не годится для созидания и защиты. Пришлось вспомнить и «братьев и сестер» и тысячелетнюю историю России и духовные ценности русской нации. Потом уже либералы попытались ввести исчисление истории от своего появление в Кремле. Результат все тот же.
Применительно к Украине, крайне показательна судьба закона о Знамени Победы, который был принят по инициативе Партии регионов и отменен «самым независимым» Конституционным судом. Янукович, как и большинство членов его команды, не бандеровец по рождению и убеждению. Он наследник победителей, а не недобитых эсэсовских вояк из «Галичины» и явно хотел бы видеть украинскую государственность свободной от традиций нацистских пособников. При этом Янукович, в отличие от Ющенко, волевой и сильный президент, реально обладающий огромными властными полномочиями, умеющий добиваться поставленной цели. Однако столкнувшись с фактическим мятежом на западе страны, когда три области заявили об отказе выполнять закон государства о Знамени Победы, а во Львове при попустительстве властей толпы последышей Бандеры 9 мая напали на колонны ветеранов, президент вынужден был отступить.
Объяснить это только стремлением Януковича стать президентом всех регионов Украины и его заботой о сохранении единства страны нельзя. Здесь проявилась та самая «сила вещей», против которой он оказался бессилен. Не может власть независимой от России Украины быть в конфронтации с теми, кто является квинтэссенцией этой независимости, воплощением и носителем ее идеалов. Эта история наглядно доказала, что независимую Украину с «чистого листа», без бандеровщины не построить. Еще одним подтверждением тому стало решение Окружного Киевского суда от 18.07.11, подтвердившее правомочность Указа Виктора Ющенко о чествовании коллаборационистов из Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии, в качестве борцов за независимость Украины.
Впрочем, на Украине и в России довольно широко распространено мнение о том, что проблема постепенно сама собой рассосется в результате неизбежной конвергенции украинских регионов, нахождения компромисса, взаимоприемлемого как для Запада, так и для Юго-востока Украины. В качестве примера подтверждающего обоснованность подобных надежд обычно приводят Центральную Украину, голосующую отлично и от Востока и от Запада страны, свободную от их крайностей. При всей кажущейся убедительности, эта концепция исходит из совершенно ложного посыла: якобы сплоченные и пассионарные «западенцы» навязали свои фобии молодому украинскому государству и тем самым определили антироссийский и антирусский вектор его политики на десятилетия (5).
Такой подход крайне удобен украинской власти - мы бы и рады проводить иную политику, да Галиция не позволяет. Но к действительности он не имеет никакого отношения. Во-первых, не бандеровцы отделили Украину от России - это стало результатом совершенно независящих от них процессов в Москве. Во-вторых, в правящем классе Украины бандеровцы по рождению составляют крайне ничтожный процент, там абсолютно преобладают выходцы с русскокультурного Востока и Центра. Энергичным соратником Ющенко в заталкивании Украины в НАТО, в борьбе за торжество идеалов «украинского национализма» был премьер-министр и министр обороны Украины «свидомый» бурят Юрий Ехануров, который в свободное от дерусификации время (видимо, для души) создал и возглавил «Всеукраинское чеховское общество». В-третьих, Украина - страна победившего олигархического капитализма. Реальная власть в стране сосредоточена в руках олигархических кланов и их представителей в политикуме. «Причем это - исключительно восточно-украинские, русскоязычные олигархи, представляющие преимущественно Донбасс и Приднепровье. Западно-украинский капитал очень слаб и не способен «играть первую скрипку». Достаточно сказать, что в списке ста богатейших людей Украины представителей Запада не наберется и дюжины, и притом они располагаются в большинстве своем «во втором эшелоне» (6).
В результате распада СССР выходцы из партийно-хозяйственной номенклатуры и криминального мира, в подавляющем большинстве своем не обремененные никакими идеалами, включая бандеровские, получили нежданно-негаданно в свое распоряжение власть и богатства Украины. Вполне естественно они озаботились тем, как сохранить такой дар судьбы, застраховать его от перемены ветра в Москве. Отсюда им жизненно необходимо оказалось не только вступить в НАТО или Евросоюз, но и создать внутри Украины мощные силы противодействия любым попыткам реинтеграции с Россией. Ничего кроме «украинской идеи», идеологии «украинского национализма» для этих целей использовать было нельзя, она идеально соответствовала интересам новых господ Украины: украинцы отдельная от русских нация, русское колониальное иго, многовековая национально-освободительная борьба. Национально-освободительной борьбы без пантеона героев не бывает, а в условиях ее отсутствия опять-таки нигде кроме как среди бандеровцев их днем с огнем было не найти. Вот и приходится прагматичной элите Украины чествовать или терпеть чествование этих предателей и нацистских пособников. К большинству украинских политиков, подвизавшихся на антироссийском и антироссийском поле в полной мере применима классическая фраза киллеров из гангстерских фильмов: «Ничего личного, только бизнес».
Соответственно, не фобиями и давлением «западенцев» определяется антироссийская и антирусская политика Украины, а интересами украинской элиты, представители которой в большей или меньшей степени становятся бандеровцами «по должности», независимо от своей этнической и конфессиональной принадлежности. «Западенцам» же в независимой от России Украине отведена роль не головы или двигателя, а носителя и воплощения идеалов незалежности, поставщика «пушечного мяса» для защиты власти и собственности истинных хозяев страны. Показательны упорно циркулирующие на Украине слухи о том, что олигарх Игорь Коломойский - один из столпов еврейского движения, финансирует не скрывающих своего антисемитизма бандеровцев Тягнибока.
Следует отметить, что в данном вопросе современная самостийная украинская элита ничего нового не придумала, она лишь пошла по стопам предшественников. Одной из главных проблем Речи Посполитой была проблема сохранения своего владычества над огромными оккупированными русскими территориями, к тому же в условиях соседства с постоянно усиливающимся русским государством. Польские оккупанты для противодействия национально-освободительной борьбе основной упор делали на раскол русского народа, на разрушение духовного стержня у порабощенной его части: окатоличивание, насаждение унии, организация церковных расколов внутри православия, а также на ассимиляцию (ополячивание) русской знати.
После раздела Речи Посполитой Австро-Венгрия получила территорию Галиции и столкнулась со сходной проблемой: как сохранить русские земли, нейтрализовать попытки новых подданных воссоединиться с единоплеменной и единоверной Российской империей, и как попробовать при удаче прибрать к рукам не только Западную, но и всю Украину. Австрийцы в этих условиях борьбу против православия, дополнили пестованием «украинской идеи», насаждением мифа об отдельной украинской нации, не имеющей ничего общего с русской, об Украине жаждущей избавления от российского колониализма. Спасителем, естественно, должна была выступить Австро-Венгрия.
Большевики, в угаре борьбы с исторической Россией в 1920-е годы, уже для достижения своих целей организовали невиданные даже в Польше гонения на православие и, взяв на вооружение идеи «украинства», провели на территории современной Украины (руками Лазаря Кагановича и набранных им подручных из «западенцев») кампанию тотальной «украинизации», о которой австрийцы могли бы только мечтать. Более того, они разделили русских и украинцев на понятийном уровне, официально закрепив термин «русский» только за великороссами, сделав украинцев и белорусов нерусскими «по определению».
В годы Великой Отечественной войны уже немцы использовали польско-австрийско-большевистские наработки в области «украинства», результатом чего и стало бандеровское движение и печально знаменитая дивизия СС «Галичина». Хорошо отработанные методики разделения единой нации, стравливания ее ветвей, Третий Рейх планировал распространить в дальнейшем и на оккупированные территории Великороссии: «В целом в остальных центральных областях России политика отдельных генеральных комиссариатов должна быть направлена по возможности на разъединение и обособленное развитие этих областей. Русскому горьковского комиссариату должно быть привито чувство, что он чем-то отличается от русского тульского комиссариата. Нет сомнений в том, что такое административное дробление русской территории и планомерное обособление отдельных областей является одним из средств борьбы с усилением русского народа» (7).
Ничего удивительного в единстве действий совершенно различных исторических игроков нет. Только применяя принцип «разделяй и властвуй» они могли достичь своих целей на Украине. Формула крайне проста: X необходимо удержать власть над Y, X сильнее Y, но Y является частью Z, который равен или сильнее X, если Y объединится с Z, то X неизбежно проиграет. Единственный шанс для X - сделать Y врагом Z. Не воспользоваться таким шансом все X, без исключения, не могли (8). Поэтому появление «украинской идеи» и «украинского национализма»«, при всей противоестественности этой концепции, основанной на отказе от собственного «я», от истории своего народа, его духовных корней и ценностей, в исторических условиях Украины было объективно обусловлено и неизбежно. Давно известно, что если бы интересы классов, наций или государств зависели от таблицы умножения, то недостатка ни в доказательствах, ни в сторонниках того, что дважды два равняется пяти, не наблюдалось бы.
Что же касается специфики Центральной Украины, о которой говорилось выше, то ее отличие и от Востока и от Запада заключается вовсе не в выработке некоего среднего типа украинца, свободного от крайностей, и за которым якобы цивилизованное будущее страны. Бандеровские нацики полунациками никогда не станут, да никто им этого и не позволит. Не для того из беспринципных предателей, типа Выговского или Мазепы, выводили фанатичных «украинских националистов». В Центре идет совсем другой процесс: он все больше проникается бандеровским мировосприятием, Центр уже отличается от Востока и Юга, хотя еще не стал в полной мере лишенным национального самосознания и духовных корней Западом. Но есть все основания ожидать, что при сохранении статус-кво в короткий, с исторической точки зрения, срок не только во Львове, но сначала в Киеве, а потом и в шахтерском Донбассе люди по праздникам понесут цветы к многочисленным памятникам предателям своего народа - Мазепе, Петлюре и гауптштурмфюреру СС Шухевичу.
Ничего невероятного в этом нет. Всего сто лет назад в Галиции, несмотря на насаженное под колоссальным давлением униатство и массированную пропаганду «украинизаторов», наиболее влиятельным общественным течением было «москвофильство», а на Волыни, как это не странно сейчас звучит, самой массовой организацией являлся Союз русского народа. Нынешнее торжество «украинского национализма» на Западе Украины - результат тотального физического истребления носителей общерусского самосознания. В Галицкой Руси в Первую мировую войну «украинские националисты» с помощью австрийцев и венгров вешали и расстреливали всех замеченных в симпатиях к России. Концлагеря Талергоф и Терезин стали символами трагедии галицко-русского народа. Еще более кровавой была вторая волна террора устроенная бандеровцами на оккупированной немцами территории Западной Украины (в других областях оккупанты не смогли надолго обеспечить палачам безнаказанность). Конечно, в настоящее время бандеровцы лишены возможности такими методами превращать украинцев в манкуртов (9), но современные информационные технологии позволяют разрушать систему ценностей народа, его историческую память, даже не прибегая к массовым расстрелам ее носителей, о чем и свидетельствует ситуация в Центральной Украине.
При сохранении независимой от России Украины сама логика событий неизбежно приведет к тому что а) украинский народ лишится национального самосознания; б) русская нация потеряет не только одну из своих могучих и полных жизненных сил ветвей, но и исторический, духовный корень; в) российское государство получит на своих границах откровенно враждебную, проникнутую ненавистью страну (одну большую Галичину). Все это является прямым вызовом безопасности России и русской нации, включая ее украинскую ветвь. И это опять не теория, а историческая практика.
Образование после революции 1917 года независимой Украины, как и независимой Белоруссии, чуть не поставило под вопрос само существование русских, украинцев и белорусов. Если бы не удалось к началу Великой Отечественной войны преодолеть последствия распада единого государства, немецкие танковые группы начали бы наступление на Ленинград не из Восточной Пруссии, а с эстонской границы, на Москву из под Смоленска и Брянска, а на Кавказ из Крыма. В таких условиях шансов у Советской России остановить врага у стен Москвы, Сталинграда и в предгорьях Кавказа практически не было. Война бы имела куда более длительный и кровавый характер. К каким катастрофическим последствиям, в том числе и для украинского народа, это бы привело - представить не трудно. Даже не имея возможности из-за ситуации на фронте в полной мере запустить план «Ост» немцы убили на оккупированной территории Украины более трех миллионов мирных жителей (не считая умерших от голода, болезней и непосильного труда), а два с половиной миллиона угнали в рабство. Поэтому никакого преувеличения в утверждении о том, что существование независимой от России Украины является реальным вызовом безопасности украинского народа, русской нации в целом и российского государства нет.
Предотвратить развитие событий по негативному сценарию возможно только в случае ликвидации последствий распада СССР. Однако в общественное сознание все последние два десятилетия упорно внедряется мысль о невозможности подобного. Что случилось, то случилось и ничего уже не поделаешь. Чего стоит постоянно повторяемая формула: «Кто не сожалеет о распаде СССР, тот не имеет сердца, а кто надеется на его восстановление, тот не имеет головы». Казалось бы, все очевидно, возразить нечего и остается только смириться. Хотя невозможность воссоздания СССР совершенно не означает невозможность восстановления единства русской нации и воссоединения Украины и Российской Федерации. Это совершенно разные проблемы.
Российскую империю тоже нельзя было восстановить, но вместо нее возник СССР. Московские князья на далекой северо-восточной окраине распавшегося древнерусского государства, не слушая «премудрых пескарей» (их во все века предостаточно), взяли на себя историческую миссию собирания земель, освобождения «отчин и дедин» от иноплеменных оккупантов, восстановления русского национального и государственного единства. Новая Киевская Русь не возникла - возникла Российская империя. Но именно благодаря этому и существует русская нация, включая ее украинскую ветвь. Без помощи объединенной к середине XVII столетия Москвой Великороссии казаки Богдана Хмельницкого, несмотря на весь героизм и самопожертвование, не смогли бы отстоять православную веру, право быть самими собой, и не освободили бы народ Левобережной Украины от польского ига.
В связи с этим нет никаких оснований воспринимать нынешнее положение как фатально неисправимое и неизменное. В результате распада СССР на Украине восторжествовала сепаратистская линия Мазепы-Петлюры-Бандеры. Но от этого никуда не исчезла другая несоизмеримо более древняя и могучая линия, связанная с борьбой за воссоединение двух ветвей русской нации и многовековым совместным историческим творчеством.
В мае 2011 года Институт социологии Академии Наук Украины провел интересное социологическое исследование, посвященное внешнеполитическим предпочтениям украинского населения. В результате выяснилось, что 59% опрошенных положительно относятся к идее присоединения Украины к Союзу Белоруссии и России. Эту идею поддерживает больше половины респондентов во всех без исключения возрастных группах, во всех регионах Украины, кроме Запада, и во всех типах поселений, кроме столицы (в Киеве сторонников единства Украины с Россией и Белоруссией меньше половины, но все же их больше чем противников - 37% и 29%, соответственно, при 34% колеблющихся) (10). И это после двадцати лет оголтелой пропаганды «украинского национализма», и при прекрасной осведомленности граждан Украины о виртуальном характере Союзного государства Белоруссии и России. Такой результат говорит о жизненных силах народа Украины, об удивительной крепости и стойкости в нем общерусского национального самосознания. Причем именно общерусского, так как сторонников ориентации только на Российскую Федерацию оказалось лишь 13%, что даже меньше доли великороссов среди населения Украины.
Духовное здоровье большей части народа Украины, сохранение чувства общерусского единства свидетельствуют о том, что воссоединение разделенной русской нации не только объективно необходимо, но и потенциально возможно. Вместе с тем, этого еще совершенно недостаточно для реального преодоления последствий распада СССР. Украинский избиратель дважды добивался ухода с политической арены антироссийских и антирусских сил, дважды приводил к власти политиков, обещавших сближение с Россией, прекращение гонений на русский язык и Русскую Православную Церковь. В результате, либо ничего не менялось, либо менялась лишь форма, при сохранении сути политики предшественников. Ничего удивительного нет. В демократическом государстве народные предпочтения (именуемые электоральными) серьезно влияют на характер выборных кампаний и даже на их результат, но курс государства определяют не они. Это функция финансово-политической элиты, что и позволяет при демократической форме правления обеспечивать стабильность и преемственность в развитии страны, ее устойчивость в условиях регулярной смены политических партий у руля власти.
На Украине, как и в других постсоветских государствах, в условиях развала единой страны и «большого хапка» сформировалась совершенно специфическая элита, интересы которой не только не совпадают с интересами государства и народа, но и часто прямо им противоположны. Поэтому, по определению Сергея Глазьева, «здесь вообще пример такой политико-экономической шизофрении, <...>. Это настолько удивительно, что вызывает политический шок у людей, которые сейчас пытаются с Украиной договариваться». В качестве примера он привел ситуацию с Таможенным союзом: «Экономически государство жизненно заинтересовано в том, чтобы участвовать в Таможенном союзе, а политическая элита категорически этого не желает». Глазьев считает, что «для политической элиты, той, во всяком случае, которая сегодня у власти находится, такая шизофрения кончится катастрофой» (11). Скорее всего, он прав, но пока именно данная элита определяет курс государства рассчитывать на то, что она его изменит, исходя из объективных потребностей Украины и украинского народа, никаких оснований нет.
Кроме того, надо учитывать, что проблема имеет еще более сложный характер. Даже если бы к власти на Украине пришел президент, который считал своим долгом выполнять предвыборные обещания и который руководствовался в своих действиях не интересами нынешней специфической элиты, а интересами народа и государства, то и тогда, как показывает опыт Лукашенко, дело мало сдвинулось бы с мертвой точки. Причина очевидна: ликвидация последствий распада СССР процесс, как минимум, двусторонний. При этом нет никаких оснований утверждать, что российская финансово-политическая элита сущностно отличается от украинской. Как справедливо подметил писатель Олесь Бузина, на Украине откровенно антирусские «оранжевые» силы пришли к власти в 2004 году, а в России это случилось горазда раньше: «Давайте, скажем честно: то, что произошло в 2004 году, это просто на 13 лет позже того, что произошло в Москве. Один к одному» (12). В нулевые годы в российской элите произошли немалые изменения, но они не изменили ее природы. Из всего этого вовсе не следует, что положение безнадежно. Российское общество, как и украинское, постепенно приходит в себя после катастрофы конца ХХ века. «Цвет времени» меняется на глазах. Не случайно именно сейчас Святейший Патриарх Кирилл обнародовал концепцию Русского мира - общего цивилизационного проекта для народов новых независимых государств, образовавшихся на пространстве исторической Руси, и ввел понятие - «страна Русского мира». Концепцию, которая позволяет всем ветвям русской нации жить «неразделимо, но и несмесимо», найти новые, отвечающие современным условиям, формы объединения.
Нет нужды приукрашивать ситуацию: «идеей-силой» концепция Русского мира, несмотря на объективную востребованность, еще не стала. Украинская элита ее встретила откровенно враждебно, правомерно увидев в ней угрозу своему самостийному господству над богатствами страны. Для российской элиты, в которой ведущую роль еще продолжает играть симбиоз «оффшорной аристократии», либералов и патриотов-западников с вершины вертикали власти, концепция Русского мира также совершенно не приемлема. Правда, в Российской Федерации, в отличие от Украины, ныне не принято открыто выступать против Русской Православной Церкви, поэтому здесь применили другую тактику противодействия - сделали вид, что концепцию не заметили.
Однако выздоровление общества закономерно порождает и процесс оздоровления элит. В их среде и в России и на Украине постепенно становится все больше людей, для которых православная вера и традиция являются безусловной, само собой разумеющейся ценностью. Для них интересы Русского мира - цивилизационной целостности, основанной на воплощении в общественную, политическую и экономическую жизнь духовных ценностей православия - становятся неотделимы от собственных интересов.
Православная вера, традиция, общерусское национальное самосознание - вовсе не высокие и отвлеченные понятия, никак не связанные с реальными политическими процессами. Напротив, они и определяют эти самые политические процессы. Там где их изгнали из народной жизни, там где насадили католицизм, униатство, и «украинский национализм» (Галиция), политический результат известен. Ощущение религиозного, цивилизационного и национального единства до сих пор держит нас вместе, и продолжает во многом определять политическую жизнь и на Украине и в Российской Федерации. Именно эти «отвлеченные» понятия соединили нас много веков назад, вопреки всем, казалось бы, непреодолимым обстоятельствам. Как писал Лев Николаевич Гумилев: «Первостепенное значение имела единая суперэтническая принадлежность России и Украины, массовая поддержка «своих», которыми были единоверцы. Об это всеобщее ощущение единства, как волны о скалу, разбивались рациональные планы волевых, умных искателей власти. Два близких этноса - русский и украинский - соединились не благодаря, а вопреки политической ситуации, поскольку народное «волим» или «не волим» неизменно ломало инициативы, которые не соответствовали логике этногенеза» (13).
Конечно, выздоровление общества, смена элит, осознание цивилизационной особости Русского мира, сами по себе не решат проблем, порожденных распадом государства и разделением русской нации. Необходимы еще и политические силы, которые оказались бы заинтересованы и способны решить задачу воссоединения. Сейчас их нет. Но совсем недавно не было и патриотов на политическом Олимпе России, а само это понятие в элите считалось ругательным. Сначала народ отстоял патриотизм, как непреложную духовную ценность, и только потом произошли изменения в политике. Поэтому еще не вечер. Хотя и надо отдавать себе отчет, что разделиться легко - соединиться всегда трудно.
1. Газета «Коммерсантъ», №110 (4651), 21.06.2011
2. http://republic.com.ua/politics.php?id_show=22100
3. http://www.nr2.ru/kiev/323821.html
4. В отличие от народного, который будет существовать столько, сколько будет существовать неповторимый украинский менталитет и стереотип поведения.
5. Радикальным проявлением такой позиции являются порой высказываемые сожаления о присоединении Галиции к Украине и более того, предложения исправить «ошибку» Сталина и отпустить бандеровцев на все четыре стороны.
6. Королев Д. Западно-украинский национализм и политика Украины. - Украина: информационно-аналитический мониторинг. 2010, № 11-12, С.30.
7. «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. М.: Наука, 1967. С.118.
8. Большевики не ставили своей целью отторгнуть Украину, но они вполне вписываются в данную формулу зеркально: для господства над Z им надо было отделить и противопоставить ему Y (как и другие части единого целого), тем самым обеспечить себе власть и над РСФСР и над Украиной. Маховик «украинизации» был остановлен только в 1930-е годы при Сталине, но полного отказа от политики отделения украинцев от русских не произошло.
9. Хотя Юлия Тимошенко (бандеровка исключительно по должности) предлагала окружить Донбасс колючей проволокой, превратить его в гигантский концлагерь и таким образом убрать препятствие на пути бандеризации страны.
10. Шульга Н. Хочет ли Украина быть с Россией? - Еженедельник 2000. №24 (562). 17-23 июня 2011 г.
11. Глазьев С. От Таможенного союза к Евразийскому. - http://www.materik.ru/rubric/detail.php?ID=13479.
12. Бузина О. Мы - одна цивилизация. - Украина: информационно-аналитический мониторинг. 2009, № 18, С.22.
13. Гумилев Л.Н. От Руси до России: очерки этнической истории. М., 2000. С.249.
